Почему мы страдаем? - [9]

Холодная эффективность нацистской машины убийства нигде не передана так беспристрастно, как в автобиографии коменданта лагеря Освенцим Рудольфа Гесса[10], написанной им на досуге во время Нюрнбергского трибунала. Не без гордости он описывает, как сам придумал сначала применить пестицид для крыс, газ Циклон Б, для одновременного уничтожения сотен людей, а затем использовать специальные крематории для утилизации трупов. Демонстрируя привязанность к своему творению, он вспоминает, как построил два больших крематория в 1942-43 годах: «Они имели пять трёхкамерных печей и могли сжечь в течение 24 часов около 2.000 трупов».[11] Было и два крематория поменьше. Это была машина убийства, каких мир прежде не видывал. Как вспоминает Гесс, «наибольшее количество удушенных и сожжённых в течение 24 часов составило примерно 9.000»[12], и это выглядит так, словно он пишет о каком-то соревновании.

Как ни ужасно, но газовая камера была в некотором роде предпочтительнее других вариантов. Миклош Нисли, еврей венгерского происхождения, прежде имел медицинскую подготовку, и в лагере стал ассистентом безумного доктора Менгеле. Им было сделано большинство нужных тому вскрытий (например, близнецов, поскольку Менгеле «экспериментировал», пытаясь сделать арийских женщин вдвое продуктивнее), и он рассказал о том, что происходило, когда газовые камеры оказывались переполнены жертвами. «Лишних» вытаскивали, пинками и криком, чтобы застрелить их в затылок перед огромным костром, сложенным внутри глубокого рва, и затем бросить в огонь. Кто был убит сразу, тому повезло: «…лучший стрелок первого крематория обершарфюрер Мюсфельд стрелял второй раз в любого, кто не был убит с первого выстрела. Обершарфюрер Молле не тратил время на такие пустяки. Здесь большинство людей бросали в костёр заживо.»[13]

В других случаях, с детьми, поспешность убийства означала, что не было вообще никакой пулевой анестезии. На Нюрнбергском процессе польская женщина Северина Шмаглевская дала особенно запоминающуюся картину событий. Её освободили из Освенцима в январе 1945 года, где с октября 1942 года она более двух лет пыталась выжить. На суде она описала процесс «отбора», в ходе которого некоторые евреи были отправлены в трудовой лагерь, в то время как большинство — включая всех женщин с детьми — были немедленно убиты. В этом отрывке допрос ведётся советским обвинителем Смирновым:

«Смирнов: Скажите, свидетель, были ли Вы очевидцем фактов, когда детей отправляли в газовые камеры?

Шмаглевская: Я работала очень близко от железнодорожной ветки, которая вела в крематорий. Иногда по утрам я проходила возле помещения немецкого клозета, откуда я тайно могла присматриваться к транспортам. Тогда я видела, что вместе с евреями, которых привозили в концлагеря, приезжало много детей. Иногда в семье имелось несколько детей. Трибунал, вероятно, знает, что перед крематорием имел место отбор — селекция. … Те женщины, которые несли детей на руках или везли в колясках или которые имели более взрослых детей, вместе с этими детьми посылались в крематорий. Детей отделяли от родителей перед крематорием и вели их отдельно в газовую камеру. В то время, когда больше всего евреев уничтожалось в газовых камерах, вышло распоряжение, что детей будут бросать в печи крематория без того, чтобы их раньше задушить газом.

Смирнов: Как следует Вас понимать: их бросали в огонь живыми или перед сожжением их убивали другими способами?

Шмаглевская: Детей бросали живыми. Крик этих детей был слышен во всем лагере.»[14]

Детский крик из пылающих печей.

К тем, кого не убили, а отобрали для трудового лагеря, вряд ли отнеслись лучше. Они постоянно голодали, подвергались жестокому обращению, избивались и в большинстве случаев в буквальном смысле работали до смерти. Уже упоминавшийся ассистент Менгеле Миклош Нисли подсчитал, что в результате такого обращения подавляющее большинство умирало в течение трех или четырех месяцев. И это происходило не только в Освенциме: другие лагеря были такими же или ещё хуже. Например, концлагерь Белжец насчитывал сотни тысяч заключенных. Известно, что выжил только один.[15]

Если выйти за пределы статистики, чисел, за пределы даже сводящего с ума личного опыта этих миллионов людей, с которыми нечеловечески обращались и зверски убивали, если попытаться понять все это, получится ли у нас осознать Холокост? Отложив на мгновение пять миллионов неевреев, которые были убиты, как мы можем постичь безжалостное истребление шести миллионов евреев? Евреи были предназначены стать избранным народом Божьим, избранным Богом, чтобы пользоваться его особой милостью в обмен на преданность ему. Были ли евреи избраны для этого?

Как ни тяжко в это поверить, но в мире есть христиане, которые утверждают, что для этого. Это одно из многих проявлений антисемитизма, который по-прежнему процветает в наши дни так же, как и во время погромов в Восточной Европе, во времена инквизиции, на протяжении всего Средневековья доходя до раннего периода церкви. Сразу после Второй Мировой войны немецкая Евангельская конференция в Дармштадте — в стране, ответственной за геноцид, — заявила, что еврейские страдания во время Холокоста были божественным посещением, и призвала евреев перестать отвергать и распинать Христа.