Почему мы страдаем? - [85]

«Лучше уж я останусь при неотомщенном страдании моем и неутоленном негодовании моем, хотя бы я был и неправ. Да и слишком дорого оценили гармонию, не по карману нашему вовсе столько платить за вход. А потому свой билет на вход спешу возвратить обратно. И если только я честный человек, то обязан возвратить его как можно заранее. Это и делаю. Не Бога я не принимаю, Алеша, я только билет ему почтительнейше возвращаю.»

Финальный акт истории, где Бог открывает всем, зачем ради общего блага и всеобщей гармонии должны были страдать невинные, Иван уподобляет спектаклю, в конце которого наступает развязка сюжета. Он признаёт возможность развязки, но не собирается смотреть сам спектакль. Слишком реален и ужасен сюжет. И он возвращает свой билет.

Впервые я прочёл «Братьев Карамазовых» лет двадцать пять назад, будучи студентом последнего курса (годами я не читал вообще ничего, кроме романов девятнадцатого века, и этот был одним из самых любимых). Этот отрывок оставался со мной все минувшие годы. Не могу сказать, что я согласен с Иваном во всём. Мне кажется, что явись предо мною Вседержитель и дай он мне объяснение, оправдывающее пытки, расчленения и убийства невинных детей, и будь это объяснение настолько убедительным, что я действительно смог бы его принять, тогда я бы первый смиренно и благоговейно пал пред ним на колени. С другой стороны, я не верю, что такое возможно. Надежда, что такое возможно, вероятно, остаётся мечтой, подвигом веры тех, кто отчаянно хочет сохранить верность Богу и вместе с тем понять этот мир. Им нелегко, потому они видят, насколько их представление о Боге и окружающая действительность противоречат друг другу.

Другие, правда, решают проблему страданий, меняя собственное восприятие Бога. Так поступает раввин Гарольд Кушнер в своём бестселлере «Когда с хорошими людьми случаются плохие вещи».[67] Когда я впервые прочёл его в середине 80-х (готовя в Ратгерсе свой курс по теме страданий в библейской традиции), то должен признаться, его работа мне не понравилась настолько, что я стал называть её «Когда хорошие люди пишут плохие книги». Особое неприятие вызвала проводимая Кушнером точка зрения, что Бог не всемогущ и ему неподвластны плохие вещи, происходящие с людьми. Самое скверное, казалось мне, что Кушнер выдал своё мнение за учение самой Библии, да ещё сугубо ссылаясь на книгу Иова. Я счёл его интерпретацию возмутительной, ведь на самом деле она прямо противоположна точке зрения Иова (и почти всех других библейских авторов). Иов, как раз, считал Бога всемогущим творцом и правителем мира, которого простые смертные ни о чём не смеют спрашивать даже когда он заставляет страдать невинных. Кушнер не просто ошибся, интерпретируя библейское учение — он извратил его с точностью до наоборот.

Но пару месяцев назад я перечитал Кушнера вновь, и теперь, когда я стал старше (и менее раздражителен), то испытал совсем другую реакцию. На самом деле это мудрая книга, написанная мудрым человеком, который умеет говорить с людьми, пережившими личную трагедию. Полагаю, что сейчас, спустя двадцать лет, я уже не так озабочен «правильным» толкованием Библии, как прежде. Я многое перевидал за минувшую пару десятилетий, и библейская интерпретация больше не кажется мне самой большой проблемой на планете. Неожиданно мы во многом совпали с Кушнером. Не то чтобы его интерпретация Иова оказалась правильной — даже близко не так. Но его точка зрения принесла немалую пользу тысячам, если не миллионам людей.

Наши личные трагедии происходят не по вине Бога, считает Кушнер. Он также и не «попускает» их, когда мог бы им воспрепятствовать. Просто есть вещи, которые Бог сделать не может. Он не может вмешиваться в события, чтобы уберечь нас от страданий. Но то, что он сделать может — не менее важно. Он может дать нам силы преодолеть испытываемое страдание. Бог — это любящий Отец, не оставляющий своих детей, но не для того, чтобы чудесным образом оградить их от напастей, а чтобы даровать внутренний мир и силу для их преодоления.

Теперь я осознаю силу подобного мировоззрения, и мне вполне понятно, почему его разделяет множество людей. Если бы я по-прежнему верил в Бога, то скорее всего принял бы именно эту точку зрения. Но живущий во мне учёный-библеист не может не видеть, насколько она проблематична. Большинство библейских авторов совершенно недвусмысленно понимает Божию силу — она безгранична. Бог всеведущ и всемогущ, поэтому он и Бог. Сказать, что он не может исцелить рак, устранить врожденные пороки развития, остановить ураган или предотвратить ядерную катастрофу, значит сказать, что он вовсе и не Бог — по крайней мере, не Бог Библии и иудео-христианской традиции. Вера в Бога, который не оставляет меня в моих страданиях, но ничего не может с ними поделать, делает его похожим на мою маму или доброго соседа, но никак не на Бога.

Кушнер — еврейский раввин, и его точка зрения помогает ему в пастырском служении. Но есть и другие точки зрения, развитые уже христианскими мыслителями, и они тоже не первый год приносят пользу разным людям. Классическим примером христианского взгляда на проблему страдания служит книга, знакомая многим семинаристам с начала 1980-х гг. Она называется «Страдание: проверка богословского метода», автор Артур Макгилл.