Почему Маркс был прав - [21]

Наконец, нельзя не учитывать и то, что существуют разные виды неизбежности. Вы можете понимать, что некоторые события являются неизбежными, при этом отнюдь не будучи детерминистом. Даже безграничные либертарианцы признают, что смерть неизбежна. Если достаточно много техасцев попытаются втиснуться в телефонную будку то в конце концов кто-то из них окажется серьезно помят. Но это вопрос скорее физики, нежели роковой судьбы. И он не отменяет тот факт, что они втискивались туда по своей собственной доброй воле. Действия, которые мы свободно совершаем, в итоге нередко предстают перед нами в виде неких внешних и чуждых нам сил. Именно на этой эмпирической истине строит Маркс свои концепции отчуждения и товарного фетишизма.

Есть у понятия «неизбежность» еще один аспект, в соответствии с которым, скажем, утверждение, что триумф справедливости в Зимбабве неизбежен, может и не означать, что данное событие готово произойти. Такая формулировка может в большей степени представлять собой моральный или политический императив, подразумевающий, что альтернатива слишком ужасна, чтобы ее рассматривать. Антитеза «социализм или варварство» отнюдь не равносильна утверждению, что в конце концов мы непременно будем жить при одном или другом. Прежде всего она призвана подчеркнуть невообразимые последствия не-достижения первого. В «Немецкой идеологии» Маркс указывал, что «в настоящее время индивиды должны уничтожить частную собственность», но это «должны » гораздо больше напоминает политический призыв, нежели утверждение, что у них нет иного выбора. Так что Маркс, возможно, не является универсальным детерминистом, однако в его работах встречается очень много формулировок, наполненных духом исторического детерминизма. В частности, он иногда уподобляет исторические законы естественным, написав в предисловии к «Капиталу» о

«естественных законах капиталистического производства... действующих с железной необходимостью»[25].

Когда один из комментаторов заметил, что его работы трактуют эволюцию общества как процесс естественнонаучной истории, Маркс не стал возражать, а также с одобрением цитировал рецензента своих работ, написавшего, что он,

«доказав необходимость современного порядка, доказал и необходимость другого порядка, к которому непременно должен быть сделан переход от первого»[26].

Остается неясным, как такой непреклонный детерминизм согласуется с центральной ролью классовой борьбы.

Были этапы, когда Энгельс строго различал и противопоставлял исторические законы естественным, но также были времена, когда он рассуждал о сходстве между ними. Маркс флиртовал с идеей поиска основ истории в природе, но в то же время подчеркивал, что мы вершим первую, а не вторую. Порой он критиковал попытки приложить биологию к человеческой истории и отвергал представления об универсальных исторических законах. Подобно многим мыслителям XIX века Маркс старался привлечь авторитет естественных наук (в то время высшей модели знания), чтобы добавить внушительности собственным работам. Но, вводя в них соответствующие ссылки, он мог рассчитывать в том числе на то, что так называемые исторические законы будут восприняты с той же несомненностью, как и их естественнонаучные «коллеги».

И все же трудно поверить, будто он рассматривал так называемую тенденцию нормы капиталистической прибыли к понижению как явление совершенно того же порядка, что и закон гравитации. Он не мог думать, что история развивается, как грозовой фронт. Маркс действительно рассматривал ход исторический событий как реализацию общезначимой модели, но он явно не единственный, кто придерживался такой позиции. Не много найдется людей, считающих историю человечества сцеплением совершеннейших случайностей. Если бы в общественной жизни не существовало никаких закономерностей или вполне предсказуемых тенденций, то мы были бы не способны к целенаправленным действиям. Речь не идет о выборе между железными законами, с одной стороны, и абсолютным хаосом - с другой. Всякое общество, подобно всякому человеческому действию, давая ход одному из возможных вариантов будущего, тем самым исключает все остальные. Но такое взаимодействие между свободой и ограничением имеет мало общего с железобетонной неотвратимостью. Если вы пробуете построить социализм в стесненных экономических условиях, то, как мы видели, в итоге вы, вероятнее всего, придете к той или иной разновидности сталинизма. Это хорошо проверенное историческое правило, подтверждающееся целым рядом неудачных социальных экспериментов. Так что даже либералы и консерваторы, обычно не одобряющие рассуждений об исторических закономерностях, когда заходит речь о данном конкретном их проявлении, могут изменять своим правилам. Однако утверждать, что вы обречены закончить сталинизмом, значило бы игнорировать потенциальную изменчивость истории, связанную с многообразием влияющих на нее факторов. Возможно, простые люди восстанут и возьмут власть в свои руки; может быть, коалиция богатых стран неожиданно придет им на помощь; наконец, они могут обнаружить, что под ними находится крупнейшее на планете месторождение нефти, и использовать это для перестройки своей экономики в демократическом ключе.