Почему люди разные. Научный взгляд на человеческую индивидуальность - [80]
Удивительно, что мы вообще можем прийти к какому-то согласию, когда дело касается индивидуальных генетических различий и различий в развитии, которые влияют на сенсорные части нервной системы. Как вы помните, при сравнении двух случайных индивидуумов функционально различаются 30 % из 400 генов обонятельных рецепторов. Это первый этап восприятия запахов, еще до того, как дойдет до индивидуальных различий в мозговых цепочках, которые обрабатывают обонятельную информацию, и до того, как эти мозговые цепочки изменятся под влиянием опыта. Из-за врожденных и приобретенных различий в обонянии и вкусовом восприятии мой полный вкусовой опыт дегустации вина Barolo или Cheez Whiz отличается от вашего.
Крайне важно, что индивидуальные различия в восприятии присутствуют во всех сенсорных системах, а не только в обонянии и вкусе. Мой красный цвет – это не ваш красный цвет, мой звук соль-минор – не похож на ваш соль-минор, и моя прохладная спальня – вовсе не ваша прохладная спальня. Эти индивидуальные вариации относятся не только к чувствам, направленным наружу, но и к тем, которые направлены вовнутрь и информируют нас о состоянии организма. В этом смысле мое ощущение полного желудка – не такое, как ваше ощущение полного желудка, и мой наклон головы влево на десять градусов – не ваш наклон головы влево на десять градусов. Каждый из нас действует, исходя из собственного восприятия мира и самовосприятия.
Часть индивидуальной изменчивости сенсорных систем – врожденная. Но врожденные эффекты развиваются и усиливаются со временем по мере того, как мы накапливаем опыт, ожидания и воспоминания, фильтруя их с помощью системы чувств и, в свою очередь, модифицируя ее. Именно так взаимодействующие силы наследственности, опыта и пластичности развития резонируют, делая нас уникальными.
Благодарности
Когда меня распирает от желания поделиться новым удивительным фактом, который я раскопал для этой книги, коллеги по факультету видят это по моему лицу. Но, как люди воспитанные, стараются не закатывать глаза, если я набрасываюсь на них с этим в лифте.
“А вы знаете, что девятипоясные броненосцы рождаются в однояйцевой четверне?”
“Я только что узнал, что 0,25 % близнецов у замужних американок – дети разных отцов!”
Да они просто святые. За терпение, любопытство и проницательные вопросы на протяжении всей работы над книгой я благодарю сообщество ученых медицинской школы Университета Джона Хопкинса, и особенно – моих сотрапезников в университетской столовой, которые выдержали всю мощь этого шквала.
Как говорится, чтобы заниматься наукой, нужна целая деревня, а внутри этой деревни – семья. Коллеги по моей лаборатории – вот эта семья. Спасибо всем вам за вдохновение, дружбу, скрупулезность, креативность и трудолюбие.
Мысль написать книгу о человеческой индивидуальности пришла мне после прочтения великолепной работы Джереми Натанса, которую он написал для сборника коротких эссе по неврологии под названием “Мозговой центр” (Think Tank), а мне посчастливилось ее редактировать. Спасибо, Джереми, что отправил меня в это путешествие. Вскоре после того, как в начале 2018 года я заключил контракт с издательством Basic Books на эту книгу, появились две прекрасные книги на похожую тему: “Она смеется, как мать” (She Has Her Mother’s Laugh) Карла Циммера[419] и “Прирожденный” (Innate) Кевина Митчелла. Благодарю Карла Циммера и Кевина Митчелла за их впечатляющие работы. Их интересно было читать, и они послужили для меня запалом. Наука о человеческой индивидуальности, очевидно, сейчас переживает свою минуту славы.
Многие ученые читали и критиковали различные разделы книги. За проницательные комментарии я благодарю Сета Блэкшоу, Пег Маккарти, Глорию Чой, Пола Бреслина, Питера Стерлинга и Чипа Колуелла. Другие ученые перерыли уйму своих материалов, чтобы поделиться рисунками из своих научных работ. Снимаю шляпу перед Нэнси Сигал, Николасом Татонетти, Мелиссой Хайнс и Бенуа Шаалом.
Вслед за учеными самые ценные мысли подсказали мне мои умные читатели. Благодарю за проницательность Марион Виник и Дину Кроссон. Еще раз повторюсь, что профессионалы в области издательского дела постарались, чтобы я выглядел лучше, чем есть на самом деле. Джоан Тико снабдила книгу четкими и убедительными иллюстрациями. Ти-Джей Келлехер, Рейчел Филд и Лиз Дана редактировали ее зорко и милосердно, а Эндрю Вайли, Жаклин Ко и Люк Инграм из агентства Wylie прикрывали мне спину.
Эту работу финансировали две потрясающие организации. Выражаю глубочайшую признательность книжной программе Фонда Альфреда Слоуна и Центру Белладжио Фонда Рокфеллера, последний из которых обеспечил прекрасное и интеллектуально приятное окружение для написания заключительной главы. Я поднимаю бокал апероля шприца за всех моих дружелюбных и замечательных товарищей по Центру Белладжио и надеюсь увидеть вас снова в ближайшем будущем в другом вдохновляющем месте.
Мы привыкли верить своим глазам и ушам, но не всегда отдаем себе отчет в том, что огромный объем информации получаем не через них, а через кожу. Осязание – самое древнее из чувств. И зрение, и слух возникли в ходе эволюции гораздо позже. Установлено, что человеческий эмбрион уже в материнской утробе способен осязать окружающий мир. Профессор неврологии и известный популяризатор науки Дэвид Линден увлекательно и доступно – буквально «на пальцах»– объясняет, как работают сложные механизмы осязания, а заодно разбирает его многочисленные загадки.
Профессор Дэвид Линден собрал ответы тридцати девяти ведущих нейробиологов на вопрос: «Что бы вы больше всего хотели рассказать людям о работе мозга?» Так родился этот сборник научно-популярных эссе, расширяющий представление о человеческом мозге и его возможностях. В нем специалисты по человеческому поведению, молекулярной генетике, эволюционной биологии и сравнительной анатомии освещают самые разные темы. Почему время в нашем восприятии то летит незаметно, то тянется бесконечно долго? Почему, управляя автомобилем, мы ощущаем его частью своего тела? Почему дети осваивают многие навыки быстрее взрослых? Что творится в голове у подростка? Какой механизм отвечает за нашу интуицию? Способны ли мы читать чужие мысли? Как биологические факторы влияют на сексуальную ориентацию? Как меняется мозг под воздействием наркотиков? Как помочь мозгу восстановиться после инсульта? Наконец, возможно ли когда-нибудь создать искусственный мозг, подобный человеческому? Авторы описывают самые удивительные особенности мозга, честно объясняя, что известно, а что пока неизвестно ученым о работе нервной системы.
Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что происходит с молекулами в момент химических реакций и почему одни вещества становятся мягкими, а другие твердеют, одни приобретают упругость, а другие – хрупкость? Каким образом вязкая жидкая масса превращается в легкую приятную ткань и почему человек не может жить без полимеров? Какими были люди, совершившие величайшие открытия в химии, и какую роль сыграл элемент случайности в этих открытиях? Как выглядит лаборатория и так ли на самом деле скучна жизнь обычного лаборанта? Отвечая на эти и другие вопросы, Михаил Левицкий показывает, что химия – это весьма увлекательно!
Как связаны между собой взрывчатка и алмазы, кока-кола и уровень рождаемости, поцелуи и аллергия? Каково это – жить в шкуре козла или летать между капель, как комары? Есть ли права у растений? Куда больнее всего жалит пчела? От несерьезного вопроса до настоящего открытия один шаг… И наука – это вовсе не унылый конвейер по производству знаний, она полна ошибок, заблуждений, курьезных случаев, нестандартных подходов к проблеме. Ученые, не побоявшиеся взглянуть на мир без предубеждения, порой становятся лауреатами Игнобелевской премии «за достижения, которые заставляют сначала рассмеяться, а потом – задуматься».
Майкл Газзанига – известный американский нейропсихолог, автор множества научно-популярных книг, один из тех, кто в середине XX века создал биоэтику, исследующую нравственный аспект деятельности человека в медицине и биологии. В книге «Сознание как инстинкт» он убедительно доказывает, что сознание – это не некая «вещь», которую можно отыскать где-то в мозге. Сознание рождается из целой сети расположенных в мозге «модулей», каждый из которых вносит в наш поток сознания свою лепту. Впрочем, возможно, что «поток сознания» – это иллюзия; не исключено, что мы воспринимаем стремительную смену деталей происходящего в мозге как нечто непрерывное, как соединенные вместе кадры киноленты.
Майкл Газзанига, один из самых авторитетных нейробиологов XX века, рассказывает о своей фундаментальной работе по изучению невероятной пары – правого и левого полушарий. Один из отцов когнитивной нейронауки описывает, как зародилась революционная теория расщепленного мозга, когда правая и левая его половины после разъединения начинают функционировать независимо друг от друга и проявляют совершенно разные умения. Газзанига убежден, что популярное представление, будто наука делается гениями-одиночками, неверно.