Почему люди разные. Научный взгляд на человеческую индивидуальность - [70]
Хотя можно было бы предположить, что в снах мы будем принципиально отличаться от самих себя наяву, это не совсем так. Сны способны смешивать, растягивать и трансформировать прошлый опыт и время от времени добавлять нечто фантастическое, но основа, из которой рождаются сны, – это наш опыт в состоянии бодрствования. Кроме того, анализ содержания многих снов разных культур показал, что преобладающие опасения, настроения, интересы и познавательные способности наших “я” в состоянии сна и бодрствования тесно взаимосвязаны[371]. Лучшая подсказка о содержании ваших снов – это ваша жизнь наяву.
Глава
8
Поговорим о расах
По морям Юго-Восточной Азии рассеяны несколько культурно и лингвистически различных групп морских кочевников, которые добывают себе пропитание, ныряя за ним. Одна из них – народ баджо, который живет в Индонезии, на Филиппинах и в Малайзии[372]. Еще одна такая группа – народность мокен, живущая на островах у западного побережья Таиланда и Мьянмы[373]. Женщины, мужчины и дети регулярно ныряют для сбора пищи, причем мужчины главным образом ловят рыбу с помощью копий, а женщины и дети собирают моллюсков и съедобных червей. Чаще всего они занимаются морским промыслом на глубине от пяти до восьми метров, хотя случаются и более глубокие погружения. Среднестатистический взрослый морской кочевник проводит до пяти часов в день под водой, дольше всех известных ныряльщиков, которым приходится задерживать дыхание. Они делают все это без помощи гидрокостюмов, груза и дыхательных аппаратов. Сейчас баджо пользуются очками для плавания, но мокен, особенно дети, часто ныряют без них (поколение назад никто из морских кочевников не пользовался очками). Мокен и баджо промышляли на морском дне, надолго задерживая дыхание, уже во время первого контакта с европейскими колонизаторами в XVI веке, и почти наверняка в течение многих сотен лет до того[374].
Набор физиологических реакций при погружении у людей такой же, как у водных млекопитающих вроде каланов и дельфинов. В воде сердцебиение замедляется, чтобы уменьшить потребление кислорода и продлить время погружения. Кроме того, кровоток направляется от органов, которые могут выдержать временную потерю кислорода, в сторону органов, которые нуждаются в нем больше всего: сердца, мозга и активных мышц. Наконец, сокращается селезенка, выпуская в кровь дополнительные эритроциты, тем самым повышая общую способность крови переносить кислород. Все эти реакции вместе продлевают длительность задержки дыхания[375].
Чтобы определить, адаптировались ли морские кочевники генетически к специфическому водному образу жизни, Мелисса Илардо и ее коллеги из Копенгагенского университета собрали образцы ДНК баджо в деревне Джая-Бакти на острове Сулавеси. Для сравнения они также собрали ДНК у салуанцев, живущих в Койоане, примерно в 25 километрах от этой деревни, на том же острове. Салуанцы мало связаны с морем и не ныряют с задержкой дыхания. Исследователи также привезли с собой портативный аппарат УЗИ для измерения размера селезенки у испытуемых. И обнаружили, что в среднем у народа баджо селезенка больше, чем у салуанцев, и увеличение ее размера связано с изменениями в гене PDE10A. За счет увеличения селезенки баджо могут впрыснуть больше эритроцитов в кровоток во время задержки дыхания. Кроме того, у многих баджо есть изменения в гене BDKRB2, которые усиливают вызванное погружением снижение частоты сердцебиения, а кровоток сильнее оттягивается от периферии к главным органам[376].
Как все мы знаем, если открыть глаза под водой, картина будет размытой. Человеческое зрение плохо приспособлено к водной среде. Однако, когда проверили зрение под водой у детей народности мокен, их способность различать визуальные детали оказалась примерно в два раза выше, чем у европейских детей, то есть зрение под водой все еще было нечетким, но уже не настолько. Есть два способа улучшить зрение под водой. Один заключается в том, чтобы сильно сузить зрачок для создания большей глубины резкости, а другой – в трансформации хрусталика для лучшей фокусировки входящего света, этот процесс называется аккомодацией глаза. В глазах детей народности мокен используются обе стратегии для улучшения подводного зрения[377].
На сегодняшний день не найдено ни одного генетического изменения, которое бы объясняло улучшенную аккомодацию или сужение зрачков у народности мокен или других морских кочевников. Вполне вероятно, что улучшенное подводное зрение у детей народности мокен могло быть приобретено с практикой. После 11 тренировок в бассейне, которые длились более месяца, подводная острота зрения европейских детей улучшилась аналогичным образом. Это улучшение отмечалось и спустя восемь месяцев[378]. Урок морских кочевников очевиден. Образ жизни и окружающая среда могут привести к эволюционным изменениям в генах отдельных человеческих популяций, подверженных давлению отбора, как это произошло с размерами селезенки и физиологией ныряния у баджо. Но, что немаловажно, как показал случай с улучшенным подводным зрением, существенное изменение полезного признака в конкретной популяции не означает, что для него существовала наследственная основа.
Мы привыкли верить своим глазам и ушам, но не всегда отдаем себе отчет в том, что огромный объем информации получаем не через них, а через кожу. Осязание – самое древнее из чувств. И зрение, и слух возникли в ходе эволюции гораздо позже. Установлено, что человеческий эмбрион уже в материнской утробе способен осязать окружающий мир. Профессор неврологии и известный популяризатор науки Дэвид Линден увлекательно и доступно – буквально «на пальцах»– объясняет, как работают сложные механизмы осязания, а заодно разбирает его многочисленные загадки.
Профессор Дэвид Линден собрал ответы тридцати девяти ведущих нейробиологов на вопрос: «Что бы вы больше всего хотели рассказать людям о работе мозга?» Так родился этот сборник научно-популярных эссе, расширяющий представление о человеческом мозге и его возможностях. В нем специалисты по человеческому поведению, молекулярной генетике, эволюционной биологии и сравнительной анатомии освещают самые разные темы. Почему время в нашем восприятии то летит незаметно, то тянется бесконечно долго? Почему, управляя автомобилем, мы ощущаем его частью своего тела? Почему дети осваивают многие навыки быстрее взрослых? Что творится в голове у подростка? Какой механизм отвечает за нашу интуицию? Способны ли мы читать чужие мысли? Как биологические факторы влияют на сексуальную ориентацию? Как меняется мозг под воздействием наркотиков? Как помочь мозгу восстановиться после инсульта? Наконец, возможно ли когда-нибудь создать искусственный мозг, подобный человеческому? Авторы описывают самые удивительные особенности мозга, честно объясняя, что известно, а что пока неизвестно ученым о работе нервной системы.
Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что происходит с молекулами в момент химических реакций и почему одни вещества становятся мягкими, а другие твердеют, одни приобретают упругость, а другие – хрупкость? Каким образом вязкая жидкая масса превращается в легкую приятную ткань и почему человек не может жить без полимеров? Какими были люди, совершившие величайшие открытия в химии, и какую роль сыграл элемент случайности в этих открытиях? Как выглядит лаборатория и так ли на самом деле скучна жизнь обычного лаборанта? Отвечая на эти и другие вопросы, Михаил Левицкий показывает, что химия – это весьма увлекательно!
Как связаны между собой взрывчатка и алмазы, кока-кола и уровень рождаемости, поцелуи и аллергия? Каково это – жить в шкуре козла или летать между капель, как комары? Есть ли права у растений? Куда больнее всего жалит пчела? От несерьезного вопроса до настоящего открытия один шаг… И наука – это вовсе не унылый конвейер по производству знаний, она полна ошибок, заблуждений, курьезных случаев, нестандартных подходов к проблеме. Ученые, не побоявшиеся взглянуть на мир без предубеждения, порой становятся лауреатами Игнобелевской премии «за достижения, которые заставляют сначала рассмеяться, а потом – задуматься».
Майкл Газзанига – известный американский нейропсихолог, автор множества научно-популярных книг, один из тех, кто в середине XX века создал биоэтику, исследующую нравственный аспект деятельности человека в медицине и биологии. В книге «Сознание как инстинкт» он убедительно доказывает, что сознание – это не некая «вещь», которую можно отыскать где-то в мозге. Сознание рождается из целой сети расположенных в мозге «модулей», каждый из которых вносит в наш поток сознания свою лепту. Впрочем, возможно, что «поток сознания» – это иллюзия; не исключено, что мы воспринимаем стремительную смену деталей происходящего в мозге как нечто непрерывное, как соединенные вместе кадры киноленты.
Майкл Газзанига, один из самых авторитетных нейробиологов XX века, рассказывает о своей фундаментальной работе по изучению невероятной пары – правого и левого полушарий. Один из отцов когнитивной нейронауки описывает, как зародилась революционная теория расщепленного мозга, когда правая и левая его половины после разъединения начинают функционировать независимо друг от друга и проявляют совершенно разные умения. Газзанига убежден, что популярное представление, будто наука делается гениями-одиночками, неверно.