Почему Боуи важен - [81]

«Но ведь потом он от многого из этого отказался», – возразил ему Шон.

«Думаю, в глубине души он был экспериментатором и просто хотел все на свете попробовать. Поэтому он брал эти кусочки гей-культуры, брал кусочки черной культуры, любой культуры. С одной стороны, можно считать это апроприацией или обессмысливанием этих культур, но, с другой стороны, я думаю, он просто живо интересовался тем, что можно в разных местах почерпнуть».

Эллора продолжила тему расовой апроприации, вспомнив увлечение Боуи соулом в середине 1970-х. «Но ведь он действительно тогда поехал в Филадельфию. Он вовсе не глумился над ними и не воровал их ритмические рисунки. Он поехал к ним, изучал их музыку, общался с ними, а потом все это использовал».

«Да, это потребовало большой работы», – вставил я.

«Именно! И это абсолютно нормально и приемлемо. Он все это действительно освоил».

«Трудно сказать, имел ли он все это в виду на самом деле, – добавил Джордж. – Из его интервью трудно понять, где он притворяется, а где это действительно Дэвид Боуи. Особенно в период… как его… Изможденного Белого Монаха». Все рассмеялись. Я заверил его, что Изможденный Белый Монах мог бы стать прекрасным сценическим псевдонимом. «Было очень трудно, – продолжал Джордж, поправившись, – трудно понять, где говорит Герцог, а где он сам».

Хорошо ли поступил Боуи, опровергнув свои ранние слова о том, что он гей или бисексуал? Джордж немного подумал. «Я бы сказал, что он зря назвал это ошибкой. Лучше бы сказал просто: тогда я был таким, а сейчас я другой. Когда ты называешь что-то ошибкой, ты, по сути, говоришь, что это было плохо. Напиться и натворить глупостей – это ошибка. Но вовсе никакая не ошибка, если сначала ты такой, а потом… – он искал подходящее слово, – ты больше себя с этим не идентифицируешь».

Они скептически отнеслись к тому, что бывшие музыканты Боуи продолжают выступать с его музыкой. «Наверное, такие концерты интересны тем, кто вырос с Боуи, а не молодым людям, которые заинтересовались им недавно», – сказал Шон. Джордж предположил, что будущее Боуи – в интернете, на таких платформах, как YouTube, а не в концертах трибьют-групп. «Лучше смотреть не на то, как другие музыканты играют живьем, а смотреть самого Боуи живьем, – он подчеркнул слово „самого“, – на концертах двадцати- или тридцатилетней давности. А еще есть каверы или песни, написанные под его влиянием».

Джо согласился:

«Человек может наткнуться на его песни в каком-то плейлисте, ничего не зная о Боуи, а потом включить их в собственную музыку. Сэмплы из его песен могут быть использованы в других песнях – и люди, которые ничего о нем не знают, будут фактически слушать его музыку. Появятся новые ремиксы, и родители будут ставить их своим детям, передавая его музыку по наследству».

Познакомят ли они с музыкой Боуи своих детей? Хор голосов: «Конечно!» «Но, типа, ненавязчиво, – добавил Зандер, – скорее как у Джо, родители которого просто слушали при нем Боуи, когда он был маленьким».

Каким люди запомнят Боуи? Шон погрузился в историю: «Чем дальше смотришь в историю, тем меньше остается запомнившихся музыкантов – и так до классических композиторов, которых осталось по одному на каждые десять-двадцать лет. Но я думаю, он попадет в число тех, кого и дальше будут слушать и запомнят на долгие годы, даже если это и будет восприниматься как старая музыка, музыка твоих бабушек и дедушек».

Они признали, что, будучи музыкантами и учась в той же школе, что и Боуи, они не совсем типичны для своего поколения. Я спросил, что думают о Боуи их друзья из других школ. Шон ответил пародийным глупым тоном: «Они, типа, спрашивают: „Это тот, с молнией на лице? Тот странный дядька?“»

«Они знают, что глаза у него были разного цвета, – добавил Джо. – И они знают песню „Changes“, потому что она была в саундтреке „Шрека“». Все рассмеялись.

«Все они знают о Боуи только то, что он был довольно странным человеком», – объяснил Шон.

Джо как давний фанат Боуи с досадой вздохнул: «Если бы они изучили причины того, почему он делал то, что делал, и выяснили предысторию каждой песни, тогда бы они кое-что поняли».

«Для многих людей он останется символом, как Элвис, – предположил Джордж. – Пара цитат, лицо, имя… в общем, исторический персонаж. А его вклад в популяризацию гей-культуры точно запомнится. Может быть, через тридцать лет снова появится мода на песни в духе Боуи, или новые хипстеры заново откроют его для себя. Он запомнится немногим, тем, кто слушает старую музыку».

«Или останется одно имя», – пессимистично добавил Джо.

«Я уверен, что поклонники будут использовать сэмплы из его песен, – заверил его Джордж. – Люди все равно будут слушать Боуи, но через других музыкантов, даже не обязательно осознавая, чья это музыка на самом деле».

А будут ли люди слушать такие, песни как «Let’s Dance»? Зандер вмешался: «Я точно буду!» Снова дружный смех. Джо Спитери поднял руку, вежливо спрашивая разрешения что-то сказать. Они тихо слушали его, а он оглядывал аудиторию и говорил убедительно и спокойно. Я был поражен тем, что он даже выглядел точно как Боуи в 17 лет: серьезный, стильно подстриженный мальчик в аккуратном пиджаке и галстуке, глаза которого выражали сдержанную решимость.