Почем фут под килем? - [17]

– Ну, какого черта рандеву здесь устроили? А ты что, – это он обратился к дежурному по дивизии, – приказа не понял? Сказал же: собрать!

– Так, они и собрались.

– «Так, так»… Об косяк! Почему до сих пор не в конференц-зале?

– Так… – Капитан 3 ранга тут же оборвал себя, что бы не нарываться еще на один «об косяк». – Вы не распорядились открыть.

– А для этого нужно мое распоряжение?! – Настроение начальника штаба было значительно ниже уровня ординара. – Может, тебе еще письменный приказ оформить на траханье собственной жены? А?! С указанием места и соответствующей позы!

Дежурный покраснел, но смолчал.

– Какого… хрена тогда стоишь? Ключ в зубы, и бегом на верхнюю палубу!

Покрасневшими глазами он обвел примолкших офицеров. Растоптать одного дежурного было просто и даже приятно, а вот среди дюжины лодочных командиров обязательно найдется такой, что и… Поэтому капраз лишь коротко рявкнул:

– Всем в конференц-зал!!! – И вновь быстро скрылся за массивной дверью своего кабинета.

Офицеры гуськом потянулись по трапу вверх.

– Судя по первичному накалу, буря ожидается нешуточная.

– Странно, что симптомов, вроде, никаких не было.

– Ха! Про симптомы ты у Шведько поинтересуйся: ему вчера сначала воткнули на полствола, потом трахали минут тридцать, до кровавого оргазма, а лишь затем поинтересовались: его ли это мичмана драку в ДОФе организовали.

– Ну, и как?

– Оказалось, что не его. Только, задница от этого болеть не перестала.

Гришин поднимался вместе со всеми, не слишком вникая в суть коротких разговоров: чего дергаться-то, если через пять минут всё тайное неминуемо станет явным. Едва офицеры успели разместиться на спешно расставленных стульях – причем, каждый постарался самостоятельно отодвинуть свое пластиковое седалище подальше от командирского стола – в конференц-зал тяжелой походкой вошел сам командир дивизии.

Адмирал был невысок ростом, но грузен телом. К тому же он страдал тромбофлебитом, что делало его походку еще более тяжелой и раскачивающейся. Офицеры встали, приветствуя комдива. Теперь на семенящего сзади начштаба уже мало, кто обращал внимание: авторитет адмирала в дивизии был непререкаем. Его искренне уважали, прощали и крутой нрав, и не всегда дипломатические обороты речи: они не были обидными и унижающими. К тому же, адмирал никогда не устраивал разгоны по пустякам, от души радел за каждый вверенный ему корабль, и мог своим спокойным, глуховатым голосом высказать не всегда лицеприятную правду в глаза самому высокому начальству.

Чуть кивнув массивной головой в ответ на приветствие, он прошел к столу и тяжело опустился в специально принесенное для него мягкое полукресло. В руках комдива не было никаких бумаг. «Значит, экспромт, – заранее настраиваясь на грядущий негатив, предположил Гришин, – ничего нет хуже сюрпризов!» – Философски заключил он.

Начальник штаба что-то зашептал адмиралу на ухо, но тот, не слушая, сделал отодвигающий жест рукой.

– Товарищи! – Он глухо откашлялся и как-то забавно пожевал губами под щеткой густых седых усов. «А наш-то сегодня явно чем-то расстроен. – Удивился про себя Гришин. – Информация к размышлению».

– Товарищи. – Повторил адмирал и, похоже, обиделся на собственную нерешительность. – Короче, только что с обеда в свой штабной рабочий кабинет проехал Командующий флотилией.

«Эка невидаль! – Мысленно прокомментировал капитан-лейтенант. – Батюшкин как раз в это время практически ежедневно отправляется на персональной черной «Волге» обедать в свою городскую квартиру».

Анатолий чуть заметно пожал плечами. Вообще, фигуру Командующего флотилией вице-адмирала Батюшкина всеобъемлюще и точно можно было охарактеризовать всего двумя словами: самодур и деспот. Без комментариев.

– Так вот…

«…На ту беду лиса близехонько бежала…» – В голове капитана-лейтенанта сами собой всплыли строчки известной басни. И оказались пророческими!

– …как раз посередине зоны строгого режима попался ему на пути какой-то мичманец.

Командующий не ездил в объезд. Он передвигался исключительно по гладкой, хорошо асфальтированной дороге, которая проходила вдоль всех пирсов в непосредственной близости от кромки залива. Она считалась стратегической и всегда содержалась в отличном состоянии, так как именно по ней на специальных тяжеловозах к подводным лодкам подвозились торпеды и ракеты. Включая и оснащенные ядерными боеголовками.

Скорость движения автомобиля Командующего обычно не превышала 10 км/час. Во-первых, потому что трасса на этом участке была все-таки стратегической. Хотя, для самого Батюшкина это было, скорее, не «во-первых», а в «тридцать первых». Главное заключалось в том, что через большие, прозрачные и часто опушенные стекла лимузина прекрасно можно было лицезреть даже издали величественную фигуру вице-адмирала в парадной тужурке со Звездой Героя Советского Союза на груди! Ни Звезду, ни тужурку он не снимал практически никогда.

К тому же, сам Батюшкин зорко отрегулированным командирским взглядом имел возможность усмотреть мельчайшие нарушения строгого уставного порядка в самой отдаленной точке вверенной ему территории. И не дай Бог, если какой-нибудь чуть зазевавшийся военмор не вытягивался во фрунт еще за полсотни метров до подъезда величественного кортежа, не прикладывал руку к безупречно надетому головному убору и не поедал глазами разместившееся на светлых кожаных подушках своё Божественное командование, выражая лицом и фигурой высшую степень обожания, чинопочитания и всеобъемлющего восторга. Печальна была его судьба.