Поцелуй вампира. Темный рыцарь - [8]

От мечтаний меня оторвал не звук колоколов, возвещавший о моем прибытии в потусторонний мир, а гудок, предупреждавший о приближении поезда. Наш автобус остановился перед железнодорожным переездом.

Дошколенок, сидевший через проход от меня, при виде черного локомотива запрыгал от восхищения.

— Чух-чух-чух! — воскликнул он и громко заявил своей маме: — Хочу быть машинистом.

Я тоже уставилась на машиниста, помахавшего синей фуражкой, когда поезд тронулся с места. За локомотивом потянулась унылая вереница старых, обшарпанных товарных вагонов, размалеванных граффити. Мне вдруг пришло в голову, что, возможно, я в чем-то похожа на этого карапуза, размечтавшегося о сказочной жизни машиниста. Ему невдомек, что работа эта трудная, нудная, а зарплата не так уж велика. Не исключено, что мои мечты о красивой вампирской жизни еще более далеки от реальности.

Мне предстояло вступить в неизвестный мне мир, зная только одно. Я должна найти Александра.

Официальный приветственный плакат на въезде в городок тети Либби должен бы гласить: «Добро пожаловать в Хипарьвилль — только не в штанах для гольфа». Маленький городок представлял собой насыщенную энергетикой мешанину стильных кофеен, антикварных магазинчиков и кинотеатров авторского фильма. Публика там подобралась еще та — защитники окружающей среды, помешанные на экологически чистых продуктах, фанаты всех направлений альтернативного искусства, готы, панки, короче говоря, кто угодно. Здесь, похоже, привечали всех. Можно было понять, почему Александр и Джеймсон решили сбежать именно в этот городок. С одной стороны, это не так уж далеко от Занудвилля, а с другой — среди всей этой разномастной публики легко затеряться кому угодно.

Можно было только представить себе, как сложилась бы моя жизнь, случись мне расти в городке, где меня не подвергали бы остракизму, а напротив, относились бы к моим странностям с пониманием. Я могла бы значиться в списке самых желанных гостей на ночных пятничных вечеринках в домах с привидениями, была бы названа королевой Хеллоуина и получала бы только отличные оценки на уроках по историческим надгробиям.

В шестидесятые годы отец и тетя Либби были хиппи. Потом отец преобразился в успешного профессионала, а Либби сохранила верность идеалам юности и внутренним убеждениям. В университете она изучала театральное искусство, теперь же, поселившись в Хипарьвилле, работала официанткой в вегетарианском ресторане, чтобы было чем оплачивать свои театральные увлечения. Тетушка постоянно участвовала в авангардных постановках, которые устраивались где-нибудь в гаражах или ангарах. Когда мне было лет одиннадцать, родители сводили меня на ее выступление. Мне показалось, что оно продолжалось вечность. Все это время она расхаживала по сцене и рублеными фразами вещала о том, как дерево пускает побеги.

То, что по прибытии в Хипарьвилль Александр меня не встретил, меня, конечно, не удивило, а вот то, что этого не сделала тетя, вызвало некоторую растерянность.

«Надеюсь, она опаздывает не из-за того, что ее вызывают на поклоны», — подумала я, стоя на автобусной остановке под жарким солнцем рядом с моим чемоданом. Наконец на парковку вырулил ее видавший виды желтый антикварный «жучок».

— Ты стала такая взрослая! — воскликнула тетушка Либби, выйдя из своей машины и крепко меня обняв. — Но одеваешься по-прежнему. Я на это и рассчитывала.

У тети Либби были каштановые волосы и моложавое лицо, украшенное переливчатыми пурпурными тенями для глаз и розовой помадой. Она носила красные висячие хрустальные сережки, небесно-голубой сарафан в белый горошек и бежевые сандалии «Найроби».

Я буквально ощутила ее душевное тепло. Хотя наши вкусы различались, между нами сразу возникла духовная связь. Словно сестры, мы принялись болтать о моде, музыке и кинофильмах.

— «Целующиеся гробы»? — спросила она, когда я сказала ей, какой фильм недавно смотрела. — Это типа «Шоу ужасов Роки Хорора»?[7] Помню, что ходила на полуночный показ с танцами в проходах. Не оттуда ли вот эта мелодия?

Тетя Либби запела. Прохожие бросали на нас странные взгляды.

— Нет, «Целующиеся гробы» не мюзикл, — прервала я тетю, пока она не получила повестку в суд за нарушение общественного порядка.

— Ну и ладно. Что ж, я могу сводить тебя в одно замечательное местечко, — затараторила она, свернула за угол и вывела меня прямиком на бутик «Лучшее для готов».

— Bay! — воскликнула я, указав на пару лакированных башмаков и рваный вязаный свитер.

Разумеется, все это было черным.

— Я такой магазин только в Интернете видела.

Судьба в лице тети завела меня в готический рай, и он был прекрасен! Тут тебе и футболки с портретами «Злобных викка»,[8] и комиксы «Хэлло, Бэтти», и временные татуировки.

Ко мне подошла продавщица с многочисленными пирсингами, с волосами цвета фуксии, в черных шортах поверх черных леггинсов, на каблуках высотой в три дюйма, вся такая под Мэри Джейн,[9] в серой рабочей рубахе с надписью «Боб». У нас в Занудвилле такую стильную особу можно было увидеть только по спутниковому телевидению. И встретила она меня не по-нашему. Если в родном городе на меня вообще не обращали внимания или видели во мне потенциальную воровку, то она приветствовала меня как кинозвезду в бутике на Беверли-Хиллз.