— Это уже и так достаточно очевидно.
Дженкин втянул в себя воздух так стремительно, что закашлялся.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что уже ношу твоего ребенка, — усмехнулась Эфрика, глядя на его оторопелый вид.
— Но ты говорила давеча, как будто опасалась, что не будет никаких детей?
— Я говорила так, потому что должна была дать тебе понять, что для меня это не имеет значения, мне нужно было, чтобы ты в это поверил. Это дитя может быть единственным, которое у нас будет, и я хотела, чтобы ты понял: это совершенно не важно.
Дженкин провёл раскрытой ладонью по её животу и прошептал:
— Ты точно уверена?
— Это, мой милый муж, одна из вещей, которые Калланы всегда знают наверняка. — Эфрика почувствовала, как от слез защипало глаза, когда он с трогательной нежностью поцеловал ее живот. — Ты рад?
— Ох, глупенькая моя девочка. Я был невыразимо рад, когда ты приехала за мной, когда захотела стать моей Истинной Парой. Ребенок? Это — чудо, подаренное Господом, которое приводит меня в настоящее благоговение. — Он притянул её к себе и поцеловал. — Я люблю тебя, мой маленький котенок. Я не заслуживаю такого счастья, но я приму его и буду беречь. Я потрачу свою жизнь на то, чтобы ты никогда не пожалела о том, что стала моей женой, моей Парой.
— Просто люби меня, Дженкин. Это все, что мне нужно. Ну и, может быть, чтобы время от времени ты заставлял меня мурлыкать.
Дженкин засмеялся.
— А как насчёт прямо сейчас?
— Сделай хотя бы это для начала.
