Поцелуй под северным сиянием - [37]

* * *

Уилл уперся лбом в столешницу кухонного стола, комкая в руке записку и не решаясь посмотреть на часы. Раз он не знает, который час, значит, не сумеет определить, успеет ли застать Китти в аэропорту, или ее самолет уже бежит по взлетной полосе.

Этим утром он так быстро гнал упряжку, что собаки то и дело кидали на него укоризненные взгляды. Но для Уилла забытье в сумасшедшей гонке было единственным способом не сорваться. Колючие снежинки хлестали его по лицу, немеющему от стужи. Оставалось только надеяться, что этот холод, от которого немеет кожа, скует и все тело, орган за органом, пока наконец не затихнет боль в груди.

Уилл не смог отвезти Китти в аэропорт. Он знал, что у него не хватит духа вежливо помахать ей рукой, когда она оставит его. Если за это его можно назвать трусом, что ж, пусть так.

Он посмотрел на листок бумаги, зажатый в кулаке.

«Дорогой Уилл! Спасибо тебе за то, что предоставил мне убежище! Мое незапланированное пребывание на севере было поучительным и увлекательным…»

Маргрейва до глубины души тронуло то, что Китти, сознательно или нет, использовала слово «убежище». Убежище – это то, что мы ищем в тяжелые времена, стараясь от чего-то спрятаться. Именно таким вот убежищем стал для Уилла Черчилл, когда он впервые приехал в этот город.

«Остается только предполагать, насколько поучительнее и увлекательнее оно могло бы быть, если бы я не проспала часть времени, проведенного рядом с тобой.»

Тут Уилл не сдержал улыбку, хотя от слов «рядом с тобой» все внутри сжалось. Он бы с радостью все отдал за возможность будить Китти каждое утро.

«Здесь, среди лесов, у тебя собственный кусочек рая. Надеюсь, ты понимаешь это…»

Странно, но, когда Уилл пытался представить себе рай, на ум всегда приходила безумная, счастливая любовь его родителей друг к другу.

«Из всего, что было между нами, я бы изменила только самые последние дни. Мне бы не хотелось, чтобы именно их мы вспоминали, думая друг о друге. Прости, мне так жаль».

Но Уилл сожалел куда больше, а еще испытывал жгучий стыд за то, что Китти извиняется перед ним, а не он перед ней. За что она просит прощения? За то, что оказалась достаточно сильной, чтобы признаться в своих чувствах?

В конце записки стояла подпись и два крестика, обозначающие поцелуи.

Жаль, что мужчинам не положено плакать, потому что сейчас для этого был самый подходящий момент. Сквозь строки этой записки проступила добрая и нежная душа Китти, преодолев все защитные барьеры, которыми Уилл окружил свое сердце.

– Идиот! – пробормотал он, гладя большим пальцем подпись Китти. – Ты проклятый идиот, Маргрейв!

Точно так же он обозвал себя пять лет назад после того, как такси, увозящее Китти, скрылось из вида. Тогда он предпочел отослать ее прочь вместо того, чтобы сопротивляться их взаимному влечению. Прошлой ночью он сделал ей больно и, не объяснив почему, ушел прочь.

Китти снова заплатила за его трусость.

Но жизнь в Черчилле – вовсе не сахар, несмотря на очарование этих суровых мест. Отсюда далеко до оживленных городов, иногда природа тут враждебна к человеку, здесь слишком тихо, за исключением наплыва туристов в «медвежий сезон». Такое уединенное существование не для каждого, и уж точно не для деловой женщины, привыкшей к обществу со знаменитостями.

Да, Китти когда-то понравился Непал, но ведь она успела провести там всего десять дней. Марселе тоже сначала понравилось в Покхаре.

И если Китти с удовольствием прожила в Черчилле десять дней, это не значит, что ей понравилось бы провести тут несколько месяцев или лет. А вдруг она возненавидит этот город через некоторое время? Даже сейчас тяжело отсылать ее прочь. Уилл боялся, что у него не хватит духа сделать это после того, как Китти станет частью его жизни, разделит с ним постель, завоюет его душу.

Маргрейв прижал пальцы к вискам, в которых пульсировала боль.

Кого он пытается обмануть? Ведь эта девушка уже давно, пять лет назад, поселилась в его сердце. Все эти годы он не раз вспоминал ее, играющую с собаками на склоне горы в Покхаре. Если Китти могла радоваться жизни в захудалой деревушке у подножия Гималаев, разве не сумеет она полюбить и небольшой северный городок?

А вдруг именно это ей необходимо?

Уилл вскинул голову.

Кого он защищает, прогоняя от себя Китти? Уж точно не ее, судя по тому, какой подавленной она выглядела после их ночной беседы. Об опасности для его брака на этот раз речь тоже не идет. Отсылая Китти прочь, он защищает лишь себя.

Покидая Непал пять лет назад, она ощущала себя неудачницей. Нельзя, чтобы и на этот раз она чувствовала то же самое.

– Да пошло оно все! – выругался Уилл и кинул взгляд на часы.

* * *

Чуть позднее, глядя на огни самолета, добежавшего уже почти до края взлетной полосы, Уилл гадал, что случилось бы, просиди он чуть меньше за столом или не стань он тратить драгоценное время на парковку машины в положенном месте. Изменилось бы что-нибудь, если бы он успел застать Китти в аэропорту?

– Она что-нибудь забыла, мистер Маргрейв? – раздался за спиной приветливый голос.

Уилл смущенно повернулся к сотруднице аэропорта:

– Что?

– Ваша постоялица. Это я звонила вам с просьбой поселить ее на время у себя.