Поцелуй под омелой - [38]

При повороте на шоссе лежавшая на пассажирском сиденье сумка, которую он, собираясь в спешке, не застегнул, опрокинулась и из нее вывалились рождественские подарки.

Такер, не отрывая глаз от дороги, стал засовывать их обратно. Пальцы наткнулись на мягкий шелковый галстук. Угольно-серый. Подарок Рут. На ней был свитер такого же цвета, когда она пришла к нему прошлой ночью. А переливы золотого и желтого на галстуке были точь-в-точь как вспышки радости, которую он испытывал, когда она появлялась у него в комнате.

Впереди зажегся желтый свет, Такер аккуратно затормозил, собрал высыпавшиеся мелочи и стал засовывать в сумку, отложив в сторону подарок Рут.

Один галстук, еще один, еще… Он никогда их не любил, они сдавливали горло, но их полагалось носить, и он носил. Слава богу, сестра Рут научила его наконец правильно завязывать галстук, чтобы не душил. Такер ухмыльнулся, вспомнив, какое у Рут было лицо, когда Вивиан показывала ему, как надо завязывать галстук.

То, что лежит у него в сумке, не просто галстуки. Это олицетворение семейных уз, тех самых, от которых он убегает. Эти полоски ткани, которые, когда бы он ни повязал их себе на шею, будут напоминать о людях, внезапно вошедших в его жизнь. Он увозит с собой частичку их добрых сердец. Галстуки со временем потеряют вид, износятся, но нити, привязывающие его к этой семье, не порвутся никогда, как бы он ни старался выбросить Бэбкоков из памяти.

Зажегся зеленый свет, Такер снял ногу с тормоза.

Носок, который связала для него тетя Ада, так и остался висеть над камином… как его неспокойное сердце. Хочет он того или нет, он стал для них своим, да и Бэбкоки стали ему родными.

Но нет, он не хочет этой привязанности, она, точно плохо завязанный галстук, мешает ему свободно дышать, заставляет тосковать о том, от чего он бежит. Такеру вдруг захотелось собрать все эти галстуки в комок и швырнуть за окно, а заодно и выбросить из головы все, что произошло за последние полторы недели, опрокинуло то, в чем он был убежден, лишило его силы воли. Но это не поможет. Ну, выбросит он эти галстуки, но чувства, которые он увозит в своем сердце, все равно останутся.

Как же хочется вернуться обратно. Нет, никаких возвращений. Такер сердито сжал зубы и включил радио.

«Почему ты покинул меня? — надрывно пел женский голос. — Я не могу без тебя, в слезах я тону».

Такер, мотнув головой, выключил радио. Господи, как он мог так поступить с Рут?.. Она не виновата, что влюбилась в такого идиота, как он. Да и он тоже не виноват, что его нестерпимо тянет к этой маленькой хрупкой женщине, которая за какие-то считанные дни умудрилась растопить лед в его душе, застывшей, казалось, навсегда.

Облака разошлись, солнечный луч упал на дорогу, осветив заснеженную колею. Такера словно ударило молнией. Что же он натворил?! Жаловался, как тяжело терять людей, которых любишь, а теперь теряет их по своей собственной воле!

В жизни все зыбко и неустойчиво. Например, Джонсоны. Вполне может случиться так, что они не удержатся на новой работе. Но ведь это не мешает им радоваться тому, что у них есть сегодня, и радовать своих детей.

Так получилось, что со смертью Криса и его родителей он словно бы умер и сам и жил изо дня в день как зомби, с мертвым сердцем, не способным воспринимать ничего…

Рут вырвала его из этой холодной пустоты. И Такер больше не сможет жить так, как жил до встречи с ней. Да он и дня не проживет, не видя ее сияющей улыбки, не слыша ее серебристого смеха, не касаясь ее теплых медовых губ… Нет, он больше не хочет никого терять.

Он так привык, куда бы его ни заносила судьба, возвращаться в свой город, в свою пустую квартиру, к своему ненавистному образу жизни. Но сейчас это означало расстаться навсегда с женщиной, которую он любит так, как никого прежде не любил. Значит, настала пора менять свои привычки.

Такер осмотрелся. До разворота оставалось около мили, но впереди, сразу за перекрестком, виднелась бензоколонка, он повернет там.

И поедет домой. К своим родным.

Проехав перекресток, Такер притормозил, и тут ехавший по соседней полосе серебристый автомобиль занесло на скользкой дороге. Он врезался в бок его машины. Такер успел лишь повернуться и инстинктивно выбросить вперед руку.

Такер сидел, опершись спиной о подушку, и ждал медсестру, которая пошла за документами на выписку.

Одна нога у него была в гипсе, рука забинтована. Могло быть и хуже, подумал он и почувствовал прилив радости, что так легко отделался. Единственное, что его безмерно раздражало, — не окажись он неожиданно в травматологии, он уже был бы с Рут. А перелом, порезы и царапины — это все пустяки.

Вернулась медсестра. Она поставила на постель переносной столик с прикрепленным к нему листом бумаги и подала ручку.

— Кто за вами приедет?

— Н-не знаю… — Его рука дрогнула, он опустил ее на столик. — Никто не знает, что я здесь.

— Может, надо позвонить кому-то? — Жесткое лицо медсестры смягчилось, она вопросительно смотрела на Такера.

Как все изменилось за каких-то несколько дней. Случись такое пару недель назад, до встречи с Рут, Такер не колебался бы ни секунды, сразу же распорядился бы позвонить его секретарю или кому-то из коллег, чтобы они приехали и отвезли его домой. Но теперь… Он никуда не поедет, не увидевшись с Рут.