Поцелуй ночи - [75]

Господи, зачем?

Голова кружится от того, что каждая деталь этого пространства кажется мне знакомой. Униформа сотрудников, таблички на дверях кабинетов, ухмылки санитаров, присматривающих за больными, сидящими в зале отдыха за стеклом.

- Последние дни она в стабильном состоянии, так что, думаю, можно попробовать. – Раздается мужской голос.

Я оборачиваюсь, вижу мужчину рядом с Ингрид и встаю.

- Линнея? – Он протягивает мне руку. – Ханс-Эрик Сван, лечащий врач Карин. Рад тебя видеть.

- Здравствуйте. – Жму его руку. – Я… Я могу с ней…

Слова жгут язык.

- Да, пройдемте.

Доктор Сван уводит нас по коридорам на второй этаж. Если на первом этаже было много пациентов в больничных пижамах, то тут абсолютно тихо. Все двери закрыты.

- Не думаю, что личный контакт в данный момент безопасен, - объясняет мужчина, - мы только снизили дозу медикаментов.

- О полной отмене не идет речи? – Интересуется Ингрид.

- В прошлый раз нам дорого это обошлось. – Он качает головой. – Санитар чуть не лишился глаза.

Я встаю на цыпочки, чтобы заглянуть в окошечко одной из дверей, но вижу лишь тень в углу палаты. Мне приходится ускорить шаг, чтобы нагнать Ингрид и доктора.

- Она не любит эти лекарства… Они притупляют чувства.

- Чрезмерно обостренные чувства вызывают галлюцинации и заставляют ее вести себя ужасающим образом, Ингрид. Не мне вам рассказывать, к чему это может в очередной раз привести.

- Да, понимаю.

Доктор Сван останавливается и оборачивается ко мне.

- Рекомендую вам, моя дорогая, не выказывать никаких эмоций. Хорошо? Слезы, причитания и крики могут расстроить больную.

Не успеваю я ответить, как за одной из дверей кто-то начинает орать дурниной. Точно маленький ребенок, у которого отобрали игрушку.

- Это София, - спокойно говорит мужчина и жестом подзывает санитара, - позаботьтесь о ней, пока не начала биться головой.

Тот кивает, удаляется и через мгновение возвращается уже с двумя помощниками и шприцом в руке.

- Вам не стоит это видеть, - улыбается доктор.

Когда троица врывается в одну из палат, мы уже движемся дальше по коридору.

- Ваша мать, Линнея, живет в выдуманном мире, чтобы вы понимали. Не расстраивайтесь, если она не отметит факт вашего присутствия. И не пугайтесь, если что-то пойдет не так, как вы ожидали.

За одной из дверей кто-то громко ругается, за другой – кто-то шипит. Или шепчет. У меня шея устает вертеться по сторонам. Кажется, что за каждой из этих дверей таится опасность.

- Последний ее психопатический эпизод многому научил нас, поэтому, давайте, начнем с того, что вы пообщаетесь с Карин на расстоянии, ладно? – Он подзывает к нам одного из скучающих на посту дежурных санитаров. – Стен!

Тот откладывает газету и подходит к нам.

- К госпоже Остлунд посетители, поможешь нам?

Тот оглядывает нас и коротко кивает.

- Сюда.

Мы подходим к одной из дверей. Стен сначала заглядывает в окошечко, затем уже вставляет в скважину ключ. Дверь открывается.

Доктор входит первым, за ним Стен, следом Ингрид и я.

При виде сидящей в углу на кровати женщины мои внутренности начинают сжиматься, кожу саднит еще больше, а легкие буквально воспламеняются от вдоха.

Она похожа на забитого зверька – почти не реагирует на наше появление. Черты лица заострены, взгляд устремлен в пустоту, кожа на тощих руках пересушена и сходит хлопьями.

- Здравствуй, Карин. – Говорит доктор. – К тебе тут пришли.

Я замираю у входа.

Заметив мое замешательство, в разговор решает вступить тетя.

- Карин, это я – Ингрид. Как ты?

Ноль эмоций.

Глаза женщины пусты. В резких чертах едва угадывается брюнетка с лучезарной улыбкой со старых фотографий.

- Не хочешь посмотреть, кто к тебе пришел? – Ингрид делает осторожный шаг.

Я вижу, как санитар останавливает ее осторожным жестом.

Карин дергает головой, будто не расслышала, а затем начинает гримасничать.

Мои руки сводит дрожью. Я делаю глоток воздуха – такой большой, будто выныриваю из воды. Сердце разгоняется, и в памяти всплывает острое, холодное лезвие ножа, касающегося моей кожи.

- Карин, здесь твоя дочь. – Говорит тетя. – Взгляни на нее. Это Нея. Посмотри, как она выросла, какой красавицей стала.

Что-то в лице больной меняется. Взгляд проясняется, словно по щелчку.

Она медленно поворачивается. Часто-часто моргает. И вдруг перестает моргать совсем – сразу, как замечает меня. Ее темные зрачки расширяются, захватывая почти всю радужку.

Я слышу, как учащается ее дыхание.

Вижу, как уголков губ касается легкая полуулыбка.

- Кажется, она понимает. – Замечает тетя, перехватив ее взгляд. – Я рада, Карин, что ты сегодня хорошо себя чувствуешь. – Добавляет она.

Карин опускает ноги на пол и осторожно встает.

Я вижу, как напрягаются доктор и санитар, но мое дыхание почти приходит в норму, ведь тепло в глазах матери заставляет меня поверить в то, что лечение пошло ей на пользу. Все не так плохо, как убеждала меня Ингрид. Мы все это время могли нормально общаться. Зачем было лишать меня этого?

- Ты? – Хрипло спрашивает она.

Ее голос скрипит, как петли старой двери. Видимо, женщина долго молчала, находясь тут одна взаперти.

- Здравствуйте. – Отвечаю я.

Карин делает шаг, еще шаг. Ее лицо озаряется подобием осмысленной улыбки.