Поцелуй на берегу - [18]

По крайней мере, ее отец был не из тех, кто принимает важное решение под влиянием импульса. Решение, от которого будут зависеть не только обстоятельства его собственной жизни, но и судьба единственной дочери. Тогда в чем же тут дело?

На первый взгляд все очень логично. Он потребовал сначала пообещать ему одно:

— Ты поклянешься мне, что никогда не станешь ввязываться в погоню за наследством…

А потом другое:

— Второе обещание, которое я с тебя требую, это… выйти замуж за моего хорошего друга, мистера Хоупа.

Вот и все. А когда она ослушалась, лишил ее наследства. Так поступали испокон веков, но… Николь остановила воспроизведение и снова задумалась.

Почему отец так настаивал? Мог ли он хоть на секунду допустить, что она согласится со вторым его пожеланием? Вряд ли: Ноа слишком хорошо знал свою дочь… Тогда почему он поставил ультиматум: или все, или ничего? Или свадьба с Хоупом и наследство — или ни того, ни другого.

Маленькая догадка шевельнулась где-то в уголке сознания. Если он знал, что она откажется, и все равно настаивал в такой категоричной форме, да еще и попросил все записать на диктофон, значит… А кстати, ведь он сам попросил все записать, чтобы она «потом не задавала глупых вопросов». Это, конечно, не причина, хотя и тут он оказался прав: если бы не запись, она бы уже измучилась тысячами дурацких вопросов… Но запись была нужна ему для чего-то еще. Для чего?

— Ой как все сложно! — с восторгом воскликнула она, чувствуя лихорадочное возбуждение, словно гончая, которая взяла след. Еще чуть-чуть, и ей откроется истина, она поймет, что волновало отца перед самым концом и о чем он умолчал в своей исповеди. А когда поймет…

— Ой-ой! — повторила она с возрастающим волнением. — Что тогда начнется! Может, мне удастся наконец раскрыть все тайны этого рода!

Итак, если отец заведомо знал, что она с легкостью пожертвует своей долей наследства, лишь бы не выходить замуж, значит… значит, он намеренно подтолкнул ее к этому! А если он сам подтолкнул… значит — хотел оставить без денег!

Оставить без денег?!!

Это была ошеломляющая мысль. Николь вскочила с дивана и быстрым шагом прошлась по комнате. Комната была просторная, так что места, чтобы сосредоточиться, оказалось предостаточно.

Ответ вертелся где-то рядом. Она чувствовала его. Она чувствовала, что разгадка будет поразительной. Отец сам хотел оставить ее без денег и сделал все, чтобы так оно и вышло. Но зачем?

Еще одно малюсенькое напряжение мозга, и Николь буквально физически почувствовала, как внутри головы раздвинулось некое пространство. А потом ее пронизало от макушки до пят: ну конечно! Отец хотел таким образом уберечь ее от большой опасности! «Деньги полковника, словно кровавый бестелесный монстр, питаются человеческими душами и судьбами», — сказал он. И поэтому отвел подальше от больших денег, боясь, что за Николь начнут охоту «самые известные аферисты планеты»…

Теперь не начнут: Николь осталась нищей и не представляет интереса ни для аферистов, ищущих золото полковника, ни даже для брачных аферистов…

Вот это да! Она даже зажмурилась и ущипнула себя: уж не сон ли это? Нет, оказалось, не сон: она стоит посередине комнаты, за окном — утро, и скоро приедет нотариус.

Скоро приедет нотариус, и она, Николь Монтескье, станет обладательницей если не огромных, то немалых денег, которые щедрая мать перепишет на ее счет. Николь остановилась перед зеркалом и посмотрела в глаза своему отражению. Сейчас она почувствовала то же, что и тогда, когда увидела отца на смертном одре.

— Да, и это тоже нужно пережить, — сказала она себе. — Придется.

Руки ее слегка дрожали, но больше ничто не выдавало волнения. Бедный любимый папочка! Он и в самый последний час остался самым-самым верным ее другом, а она еще сомневалась в нем! Он очень хитро придумал, чтобы увести ее от опасных денег Он готов был сделать это любой ценой!

Вот сейчас она выйдет к матери и нотариусу и скажет, что отказывается от наследства вообще. Да, это нужно сделать, как бы сладок ни казался вариант с домом и четвертью состояния. И еще ей кажется, что отец рассказал не все. Главное осталось пока не озвученным, но, возможно, в разговоре есть подсказка: ведь не зря же он попросил записать его речь.

— Ай да папа! — прошептала Николь, спускаясь по лестнице в холл, откуда уже слышались голоса матери и нотариуса. — Ай да хитрец!

Сейчас нотариуса хватит удар. Такого он явно никогда не видел. Интересно, насколько быстро распространяется информация о наследствах? И от кого она исходит? От соседей, которым сообщили «по секрету», от слуг, которые подслушивали под дверью, или от самих нотариусов? Кто кому сколько оставил, за что и когда. Кто продал дом в Англии, а кто купил участок в Беверли-Хиллс.

Но, кстати, Берт Голдфилд скоро уже должен прознать, что она — нищая, и перестать шутить на тему того, что он готов сделать предложение. Заодно есть возможность проверить, за чем именно охотится Берт: за ее собственным небольшим кусочком наследства или за сокровищами полковника?

Недоумевающий нотариус ушел от них через полтора часа. Удар его, конечно, не хватил, но он точно был озадачен. Все это время они вместе с Сандрой Монтескье пытались вразумить глупую девицу и уговорить ее получить в дар некоторую часть отцовского состояния, но Николь вопреки вчерашним своим словам упрямо стояла на своем: ей не нужны деньги и точка.