Поцелуй на берегу - [16]

— Ну а вы как живете, Люк? — неожиданно спросила Николь, улыбаясь ему и приставив ладонь козырьком ко лбу, чтобы не слепило солнце. Ее шляпа осталась лежать на капоте машины. — А то мы все время говорим лишь обо мне.

— Я? — Он растерялся. Такой переход к собственной персоне был слишком неожиданным. — А что вы хотели бы узнать?

— Вы ведь парикмахер? — Солнце играло в ее волосах и просвечивало насквозь, делая их почти рыжими.

— Ну в каком-то смысле да, — улыбнулся он.

— То есть как это «в каком-то смысле»? А кто же меня стриг? Неужели мастер по маникюру?

— Нет, — он по-прежнему улыбался, — не по маникюру.

— То есть как? — Николь остановилась, и Люк вдруг с умилением заметил, какие смешными и маленькими кажутся под водой ее ступни с накрашенными темно-вишневыми ногтями.

— Я в прошлом действительно занимался прическами, причем очень серьезно строил карьеру в Нью-Йорке. А потом… В общем, я не хотел вам сразу говорить… впрочем, какая разница? Этот салон — мое первое детище, и я мечтаю, что в будущем…

— Как!!! Этот салон — ваш? Вы там… Вы его владелец?

— Да, — скромно ответил Люк. — Но в данный момент я занимаюсь лишь татуировками.

— Тату… чем-чем?

— Кстати, у вас потрясающая фигура, вам подойдет любой рисунок.

Николь просто оцепенела:

— Подождите, так вы что?!! Вы стригли меня, будучи тату-художником?!! — Она просто не находила слов. — Так вот почему так улыбалась эта глупая парикмахерша!

— Да ну! Что вы, вовсе не поэтому. — Люк едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. — Она… мм… просто ко мне неровно дышит и таким образом выражала моральную поддержку, когда вы капризничали.

— Я не капризничала! Просто она замучила меня!

— Нет, капризничали! Я же помню. И если бы не я…

— Ах, если бы не вы? Тогда что? Я ушла бы с недостриженной головой?

— Да нет, почему? Я не дал бы вам уйти…

— Не дали бы уйти?

— Я имею в виду с недостриженной головой.

— Ах, это!

— Я не дал бы вам уйти в любом случае. — Люк повернулся к ней и осторожно стал перебирать пальцами волосы.

Николь молчала, опустив глаза. Она понимала, что нравится ему, иначе он не стал бы с ней тут возиться.

— Ну как? — спросила она, чувствуя, как по спине забегали мурашки. — Прическа правильно сохраняет форму?

— Правильно, — едва слышно прошептал он, наклоняясь к ней и пропуская пальцы между ее волосами.

Николь пока не решила, как отнестись к этому Может быть, и стоит его поцеловать — он очень приятный на вид, думала она. Но что будет потом? Еще одно короткое и бессмысленное приключение, которое закончится от силы через неделю, а то и раньше?

Она подняла на него глаза. Люк тоже внимательно и серьезно смотрел ей в лицо. Расстояние между их губами заметно сокращалось.

— Я так давно вас слушаю и так давно мечтаю сделать это, — сказал он и, закрыв глаза, осторожно коснулся губами ее губ.

Николь так же осторожно ответила, и снова они внимательно посмотрели друг на друга. Потом она взяла руками его лицо и притянула к себе… Люк хорошо целовался. А у нее давно не было мужчины, который хорошо целуется.

Но все-таки оба понимали, что пока стоит остановиться на этом.

Люк первый отстранился от нее.

— Николь, я боюсь… Я боюсь тебе быстро надоесть, поэтому давай все будем делать постепенно.

— Давай…

— Тогда для первого раза достаточно?

— Достаточно.

Еще некоторое время она стояла, прикрыв глаза от нежного удовольствия, которое доставили ей эти мягкие губы, а потом отвернулась от Люка и пошла к машине.

Вечером они с Сандрой обсуждали, как поделить наследство. Странно, но с тех пор, как отца не стало, мать, вместо того чтобы пользоваться неожиданной свободой, о которой всегда мечтала, вдруг принялась сидеть дома. Ни к кому не выезжала и никого не принимала у себя, как и подобает в первые дни вдовства. Единственным мужчиной, с которым она позволила себе встречаться (и то по деловым вопросам), был нотариус.

Николь не рассказывала матери о содержании своего разговора с отцом и решила, что оставит диктофонную запись до лучших времен, как самый сильный аргумент. Аргумент для чего? Она не знала. Но была уверена, что рано или поздно это пригодится, а пока…

— Николь, я думаю, мы переоформим наследство. Честное слово, не понимаю, почему папа вдруг переделал свое завещание…

— Я тоже не понимаю.

— Он ничего такого тебе не говорил?.. Постой! — Сандра спохватилась, словно вспомнив что-то. — А ведь ты ходила к нему в тот день! Да-да, я как раз в это время встречалась с Джефом… О, впрочем, не важно… Ты была у его постели, в последние часы жизни. Да?

— Да.

— Он был адекватен?

Николь задумалась: как ей отвечать? С одной стороны, мама вечно витает в облаках и настолько занята собой, что у нее все в одно ухо влетает, а в другое вылетает, а с другой — никогда не знаешь, что именно она решит запомнить из всего услышанного. Им с отцом частенько приходилось наблюдать, как Сандра, такая легкомысленная с виду, на светских вечеринках умудрялась походя подцеплять такую информацию, за которой отец охотился по несколько месяцев. Это был своеобразный талант Сандры, и еще в молодые годы Ноа в шутку советовал ей идти в разведку.

Сейчас Николь тоже понимала, что мать по одному лишь словечку могла догадаться обо всем разговоре. А этого допускать нельзя.