Поцелуй меня в Нью-Йорке - [42]

Весь путь сюда я спрашивал себя, хорошая ли это идея. Но я ничего не мог с этим поделать. Когда мы вышли из бара после нашего поцелуя – поцелуя! – я спросил Шарлотту, что ее пугает, и она ответила, что единственное, о чем она сейчас может думать, это потеря контроля над собой. Когда я заметил, что это слишком размытый ответ, девушка лишь пожала плечами. Но снег, на который мы с ней смотрели в тот момент, дал мне подсказку, что делать дальше.

– Конечно же это безопасно, – отвечаю я на ее вопрос. – В такое время, в канун Рождества, весь парк будет в нашем распоряжении.

– Они не кажутся безопасными, – возражает Шарлотта, глядя на пластмассовые ледянки, которые я купил за пятнадцать долларов в круглосуточном магазинчике по дороге сюда.

Я останавливаюсь. Мистейк, не скрывая своего недовольства и натянув поводок до предела, также вынуждена остановиться. Шарлотта смотрит на меня, крепко сжав руками ручки сумки на своем плече. Она кусает нижнюю губу, но в ее жесте нет ни грамма кокетства. Она напугана.

– Давай ты просто мне поверишь.

– Я верю тебе.

Я не формулировал это как вопрос, но я не одергиваю Шарлотту.

– Хорошо, потому что мы почти пришли, – улыбаюсь я и снова начинаю шагать вслед за Мистейк по заснеженному газону.

Шарлотта продолжает нервничать:

– Эй, куда ты меня ведешь?

Мистейк, остановившись перед кустами, оглядывается на меня, словно говоря: «Серьезно? Ты хочешь, чтобы я лезла туда?»

– Все в порядке, милая, – говорю я, после чего щенок начинает пробираться сквозь кусты. Так, с каких это пор я придумываю ласковые прозвища для животных?

Шарлотта использует ледянку, чтобы защитить лицо от ветвей. Пробравшись сквозь заросли, мы останавливаемся перед двухметровым железным забором. Мистейк решает, что это тупик, и пытается продолжить бежать куда-то влево, поэтому мне приходится дернуть поводок, чтобы остановить собачонку. Она тут же дает мне знать, насколько сильно ей это нравится.

– Все, конец? – спрашивает Шарлотта, когда я наклоняюсь, чтобы взять Мистейк на руки.

– Нет, – отвечаю я. – По другую сторону забора находится лучшая горка для катания на санях в Манхэттене и, думаю, вообще во всем Нью-Йорке. Раньше мы с моим братом Люком приходили сюда по воскресеньям. Мама приводила нас… – Я на минутку замолкаю, пытаюсь свыкнуться с всплывшими в голове воспоминаниями, о которых я старался не думать целый год. Как глупо с моей стороны сразу не понять, почему я на самом деле выбрал именно это занятие для Шарлотты. – Мне было лет семь. В любом случае, это, конечно, нелегально, так как земля принадлежит парку. Но я думаю, что сегодня вечером на это всем наплевать.

Шарлотта смотрит на меня с открытым ртом.

– Ну, вот и отлично, – смеюсь я. – Похоже, ты и впрямь делаешь что-то, что пугает тебя.

Девушка ударяет меня по руке:

– Что-то я сомневаюсь, что книга на самом деле велела нам нарушать закон.

– Уверен, эти шаги каждый может интерпретировать по-своему. К тому же что может быть страшнее, чем нарушение закона, верно? Это, скорее всего, лучшая идея для восьмого шага!

– Ты не забыл, что я иностранка? Что будет, если меня арестуют и депортируют? Я никогда не смогу вернуться.

– У-у-у, арест, депортация… звучит пугающе.

– Похоже, ты в самом деле хочешь сделать это, не так ли?

Я едва сдерживаюсь, чтобы не сказать Шарлотте правду: да, теперь, когда я понял, почему подсознание привело меня сюда, единственное, чего я хочу, это прокатиться на ледянке по нетронутым белым холмам по другую сторону забора. Я хочу снова почувствовать себя семилетним мальчишкой, который одновременно с восторгом и испугом смотрел на то, как Люк бесстрашно садился на ледянку, чтобы скатиться с самого крутого холма. А затем мама усаживала меня к себе на колени и скатывалась вместе со мной. А внизу она убеждала меня, что мы смогли спуститься только благодаря мне.

Вместо этого я говорю Шарлотте:

– Будет весело, обещаю. Мы с Люком пробирались сюда с самого раннего детства, и нас ни разу не поймали. А сегодня вечером у нас еще меньше шансов попасться кому-нибудь на глаза.

Шарлотта обдумывает мои слова мгновение и в итоге все-таки кивает, хотя по-прежнему весьма неохотно:

– Хорошо, давай сделаем это. Только быстро…

– Как только ты преодолеешь свой страх, мы сразу же сбежим отсюда, – обещаю я.

Я протягиваю Мистейк Шарлотте, чтобы она могла положить щенка в свою сумку, и перелезаю через забор. Я ловлю переброшенные Шарлоттой ледянки. Затем она поднимает сумку с Мистейк как можно выше, чтобы я смог забрать ее у нее. Я кладу ледянки на землю, а сумку вешаю на плечо, когда Шарлотта начинает карабкаться по забору. Она более проворна, чем я ожидал.

Когда Шарлотта благополучно спускается на территорию парка, я протягиваю ей ее сумку. Мистейк высовывает мордочку, чтобы узнать, что происходит, и я сообщаю Шарлотте, что эта часть парка полностью огорожена. Мы можем отпустить Мистейк, и она не убежит от нас далеко.

– Ладно, хорошо, – говорит Шарлотта, выпуская щенка на волю. – Не хочу ее потерять.

Но нам не приходится беспокоиться о том, что мы можем собачку потерять, потому что, как только мы садимся на ледянки на вершине первого склона, Мистейк не отходит от нас ни на шаг. В итоге она занимает место у меня на коленях.