Поцелуй куртизанки - [35]

Нет. Она встала. Дело не в ней, ему просто нужно было выплеснуть на кого-то свой гнев, а она оказалась рядом. Это Мия понимала. Когда на нее сваливалось больше, чем она могла вынести, она в гневе швыряла вещи. Ненависть в его взгляде была направлена не на нее, а на судьбу, которая поместила их в эту ужасную ситуацию.

Лучший способ исправить ситуацию — оставить его в покое. Мия повесила платье на вешалку вместе с корсетом и сорочкой и переоделась в ночную рубашку из легкого прохладного хлопка, которая была одной из самых расточительных ее покупок.

Завтра она весь день будет читать про глупую девушку в Нортенгерском аббатстве. Кэтрин Морленд послужит идеальной компаньонкой для глупой девушки в Сэндлтоне.

Глава 14

На второе утро их пребывания в Сэндлтоне лорд Дэвид проснулся с головной болью. Он выругался. У него отродясь не болела голова, он считал головную боль явлением чисто женским. Но сейчас у него в затылке, над самой шеей, пульсировала тупая боль, и он не мог это отрицать. Вчера он снова виделся с врачом, но не подумал спросить у него, с чего начинается болезнь. Если бы спросил, то знал бы, что это: следствие плохого сна или очень тревожный признак.

Какой же он дурак, что не потрудился сделать прививку Дженнера! Дэвид встал с кровати и с облегчением отметил, что головная боль — единственный симптом. Солнце недавно встало, и это натолкнуло его на мысль, что лучшим лекарством от головной боли будет прогулка.

Как и предыдущим утром, он нашел на столе в столовой горячий кофе, хлеб, холодные яйца и жареного цыпленка. Мисс Кастеллано, без сомнения, еще спала.

Его бы очень устроило, если бы она всю неделю оставалась в своей комнате.

За весь вчерашний день Дэвид ни разу ее не видел, к вечеру он даже стал подумывать: уж не сбежала ли она. Это вроде бы невозможно, но как еще объяснить странное обстоятельство, что человек, бывший за день до этого столь вездесущим, через двадцать четыре часа сделался невидимкой?

Наконец, под вечер, когда уже темнело, Дэвид услышал, как Мия обходит комнаты, заводя все часы и напевая песенку с новыми словами на мотив «Барбары Аллен».

Она не только не зашла в его комнату, но пропустила и семейные апартаменты, оставив все часы там незаведенными. Независимо оттого, сделала она это нарочно или нет, ее отсутствие помогло Дэвиду прийти в себя. Все-таки они — мужчина и женщина, оказавшиеся в близком соседстве, необычно близком. И добавьте к этому ее склонность дразнить любого мужчину, который оказался достаточно близко, чтобы видеть ее лицо.

Дэвид узнал это еще в их первую встречу, и это в самой неприятной форме лишний раз подтвердилось, когда она и лорд Уильям застали ее с лордом Артуром.

Сейчас ему нужно было только время и расстояние, чтобы уговорить самого себя, напомнить себе, что он джентльмен, а она — леди, которой не терпится испытать свои чары на единственном имеющемся поблизости мужчине.

Наскоро позавтракав, Дэвид поднялся по крутой лестнице в мансарду, чтобы навестить больных. Он навещал их три раза в день. Бэзил — здоровый грум, чье имя Дэйвид наконец-то спросил, сидел с Ральфом — больным грумом — и Джоном Коучменом. Кучер горел в лихорадке и выглядел очень больным.

— Милорд, Ральф не спит, но он говорит, что если лежать с закрытыми глазами, меньше шансов, что его снова стошнит.

— Хорошая новость, он идет на поправку.

Никто из них не сказал ни слова о кучере, который не выказывал никаких признаков выздоровления.

— Миссис Кантуэлл ушла немного отдохнуть. Если кому-то из больных станет хуже, я за ней сбегаю.

— Очень хорошо. Я собираюсь на прогулку, когда вернусь, зайду к вам.

— Хорошо, милорд.

— Бэзил, у тебя голова не болит?

— Нет, милорд. — Грум пожал плечами. — У меня болит спина, оттого что я часто сгибался пополам, но голова ясная.

— Хорошо, хорошо.

Дэвид спустился по узкой лестнице. Он обнаружил, что если прижать пальцы к шее, то боль немного ослабевает. Снова проходя через столовую, он прихватил кусок хлеба и ножку цыпленка.

Парадная дверь была все еще заперта, как он запер ее накануне вечером. Дэвид открыл ее и вышел на солнечный свет. Было уже тепло, чувствовалось лето. Дэвид ненавидел жару и, что еще хуже, влажность. Они слишком напоминали ему остров Мексикадо. Хуже палящего солнца может быть только постоянная парилка.

Дэвид по привычке направился к воротам, но потом вспомнил, что ему сейчас нельзя выходить в город. На земле сразу за воротами что-то лежало.

Две корзины.

Он взял обе корзины, предварительно заглянув в их содержимое: несколько мясных пирогов и буханка хлеба, и никакой записки, объясняющей, кто это прислал.

Стоя у ворот и думая об этих дарах, Дэвид вспомнил, как на острове Мексикадо вождя деревни отравили его любимой рыбой, подаренной кем-то неизвестным. С его стороны было очень самоуверенно и глупо съесть эту еду, или он не догадывался, как сильно его ненавидели рабы.

Здесь горожане всегда казались дружелюбными, и никто не был обязан своими доходами Сэндлтону или Пеннистану. Большую часть земли распродали много лет назад, дом сохраняли только потому, что здесь была очень хорошая рыбалка. Конечно, эта еда должна быть безопасной, ни у кого из деревенских жителей не возникнет у желания отравить их, чтобы избежать опасности заражения. У Англии и Мексикадо больше общего, чем может себе представить любой англичанин, но все-таки такого варварства в Англии нет.