Поцелуй койота - [17]

Он вытащил мобильный. Номер Лизы остался на экране с того предыдущего десятка раз, когда Дин смотрел на цифры, но не набирал их. Он сверлил их взглядом, пока экран не погас, экономя энергию, потом вернул телефон в карман.

? Библия короля Якова – перевод Библии на английский язык, выполненный под патронажем короля Англии Якова I и выпущенный в 1611 году.ГЛАВА 12

Шочи остановила мотоцикл около умирающей древовидной юкки[1] и углубилась в пустыню. С собой у нее была только тонкая скатка, фляжка и маленькая сумка со священными инструментами и травами. Был у Шочи и фонарик, но она им не пользовалась: он был ей не нужен. Ее ночное зрение могло поспорить с кошачьим, но шла она не по тропе, а по линиям лей– жилам психической энергии, которая течет, словно кровь, под кожей мира. Линии вели ее к мощной точке переплетения, где молитва Уэуэкойотлю скорее всего окажется услышана.

Над головой расстилалось безоблачное небо, тяжелая неполная луна висела низко над горизонтом. По старой детской привычке Шочи поискала в россыпи звезд созвездие Tianquiztliи, найдя, почувствовала себя увереннее. В отдалении слышалось дикое пронзительное тявканье койотов.

Суровый пейзаж, залитый лунным светом, не показывал и намека на существование людей и будто отчаянно возмущался самим ее присутствием. Зыбучий песок заносил следы спустя секунды после их появления.

Чтобы добраться до узла, понадобилось несколько часов. По пути Шочи думала о двоих здоровенных зеленоглазых гринго, таких всех из себя американцев – сплошные ковбойские мышцы, самонадеянность и эгоизм. И все же ей ясно виделось, что их судьбы неотвратимо переплетены с ее собственной.

Старший брат будет проблемой, но проблемой интригующей. Да, он был красив, и его красота отвлекала, и Шочи не моглёа отрицать, что он привлекал чисто физически. Но столько всего творилось под поверхностью: сложный, одержимый воин. Она не могла вломиться в человека так же, как вломилась в его дешевый мотельный номер. Шочи нужно было найти способ завоевать его доверие, и дешевое соблазнение тут не прокатит. Что касается младшего брата, бездушного, с первой секунды, как Шочи его увидела, она поняла, что он ключ. Жаль только, форму замка не разглядеть.

На вид местность около точки переплетения не отличалась от километров окружающей пустыни. Небольшая выемка в песке слева от двух больших, почти квадратных валунов, как будто скучающие боги кинули кости. Справа раскинулась густая поросль креозота[2], невероятно долголетнего обитателя пустыни, от которого веяло древностью уже в те дни, когда великий город Теночтитлан был еще юн.

Шочи развернула полосатое шерстяное одеяло и начала собирать растопку для маленького костерка. Набрав достаточно, она выкопала мелкую ямку, обложила ее гладкими камушками и сложила прутики корзиной: поменьше внизу, погуще сверху. Под прутья она затолкала пригоршню сушеных листьев и подожгла их серебряной зажигалкой. Хоть Шочи и была старомодной, но от современных удобств не отказывалась.

Разложив костерок, она начала раскладывать на одеяле принадлежности: связки трав, кусок бирюзы[3], деревянная чашка, тусклый кремниевый нож с рукоятью в виде свернувшейся клубком змеи. Затем Шочи приступила к духовному очищению, окуривая тело дымом шалфея и выгоняя из разума все мирские мысли. Она смешала в деревянной чаше сушеные травы и растерла их бирюзой, потом плеснула воды из фляги. Вкус у получившейся смеси был горький и землистый, но Шочи выпила ее безо всяких сомнений. На губах и языке остались песчинки. Бросив в огонь горсть копаля, она взяла нож и прижала к груди. Лезвие холодило кожу. Сделав медленный выверенный вдох, она провела бритвенно-острым каменным лезвием по вытатуированному на груди сердцу и зашипела сквозь зубы. На лезвии собралась кровь, и Шочи поднесла его к костру, позволив густым каплям со скворчанием падать в пламя. Такова была символическая жертва Уэуэкойотлю.

– Раскрыта, – проговорила она на своем древнем родном языке.

И принялась ждать.

Всё началось с койотов. Сперва одна, потом три длинноногие серые тени принялись рыскать неподалеку. Скоро их, молча наблюдающих, стало больше десятка. Как и Шочи, они ждали. Она не боялась.

Уэуэкойотль пришел в человеческом облике – крохотный старичок, морщинистый и коричневый, словно сушеная оленина. Он был обнажен, если не считать потрепанного одеяла на сгорбленных костлявых плечах. Но глаза у него были молодые, веселые и злые.

– Маленькая Шиушочитль, – он назвал ее полным именем.

– Уэуэткуэ, – Шочи уважительно обратилась к нему так, как полагается называть мудрого старца. – Ты почтил простую охотницу своим присутствием.

– Ты уже женщина, – в оранжевом мерцании угасающего пламени его лица из человеческого стало собачьим и обратно. – Тайный воин, как твоя мать. Цветок цветет.

Он вытянул коричневую костистую руку, взял в ладонь язычок пламени, подразнил плененный огонь кончиком пальца, и пламя начало делиться на лепестки. Когда старик передал пламя Шочи, оно стало цветком, роскошным желтым георгином, а через несколько мгновений цветок превратился в толстую рогатую ящерицу, которая, подняв головку, изучала ее подозрительными маленькими глазками. Стоило Шочи двинуть рукой, чтобы ссадить ящерицу вниз, как та сердито пустила из глаз короткие струйки крови и соскочила, оставив на ладони алое. Уэуэкойотль расхохотался, сверкая беззубыми деснами и хлопая себя по тощим ногам, будто ничего смешнее в жизни не видел. Шочи была знакома с его ребяческими розыгрышами и осталась спокойной, пытаясь сосредоточиться на деле.