Поцелуй холода - [45]

— Бывало и лучше, — сказала я, и снова упала в обморок.

После этого я на какое-то время была выведена из строя. Я пыталась оставаться в сознании, правда. Можно подумать, что при всём этом крике, шуме и всеобщей суматохи это было легко. Но каждый раз у меня закрывались глаза, и у меня просто не хватало силы справиться с этим. Всё, что я запомнила из моего драматического спасения, это маленькие отрывки происходящего. Тогда, когда я на одну или две минуты приходила в себя. Тренер Аякс, который нёс меня мимо деревьев и положил на носилки, которые были прикреплены к снегоходу. Профессора Метис, которая завернула меня в тёплое, термальное одеяло, чтобы моя температура снова стала такой, какой должна быть. Даже Найкмедс был там, завёл снегоход и помчался с горы вниз быстрее, чем я могла ожидать от библиотекаря. В конце концов, холод, ветер и шум пропали и были заменены тихой, мягкой, успокаивающей теплотой. Потом мне снились сны — странные сны, обо всём возможном. Ну, вообще-то это были на самом деле не сны, а скорее разрозненные обрывки и старые воспоминания, и не все они были моими. С этого рода снами я была знакома. Иногда мои мысли, когда я засыпала, бродили в воспоминаниях и чувствах других людей. Обычно я видела вещи, которые я, благодаря моей магии, уже один раз пережила. Но иногда обрывки воспоминаний были совершенно новыми. Когда я до чего-то дотрагивалась и видения вспыхивали перед моим мысленным взором, то я не всегда замечала каждую мелочь. Но всё же вся эта информация хранилась где-то в моей голове, и иногда моё подсознание переключалось и показывало мне всё, что я пропустила. Во всяком случае, это было так, как будто я вижу в моих мыслях фильм, и в основном, я чувствовала себя при этом так, как Алиса, которая бродила в стране чудес и разглядывала все эти странные вещи вокруг себя. В этот раз было также. Различные картинки, проблески видений, обрывки воспоминаний проносились в уме. Стрела, застрявшая в полке в библиотеке антиквариата. Пронзительная балаганная музыка на ярмарке, превратившаяся в рев лавины. Волк Фенрир, зарывшийся в снег и смотревший на меня своими красными глазами. Даже моя мама, садившаяся в машину. Каким-то образом я знала, что это было последнее воспоминание о той ночи, когда мою маму убил пьяный водитель. Но что было действительно странно, у меня не должно было быть этих воспоминаний. Я не была в ту ночь рядом с ней, когда она покинула полицейский участок, а также, я не до чего не дотрагивалась, что могло бы показать мне, что случилось. По крайней мере, я не знала об этом, а я бы, скорее всего, вспомнила это, даже в моих странных перепутанных снах. Моя мама открыла дверь машины и скользнула внутрь. Внезапно я больше не смогла дышать, и из-за холодной паники у меня выступил пот на лбу. Я должна была остановить её. Я должна была сказать ей, чтобы она осталась сегодня вечером в полицейском участке и не ехала домой. Если бы она только осталась там, то этот проклятый пьяный водитель не врезался бы в неё. Она бы не умерла и не оставила меня и бабушку Фрост одних. Я бежала к маме. Мои кроссовки хлопали по растрескавшемуся асфальту, но чем ближе я подбегала к машине, тем непонятнее становилось изображение, пока оно совсем не исчезло — с моей мамой, всё ещё находившейся там. Я остановилась, тяжело дыша, и моё сердце наполнилось тупой, знакомой болью. Я оборачивалась вокруг себя, но больше никого не было на стоянке — вокруг меня не было ничего кроме темноты. Почему моя мама всегда меня оставляет? Почему не могла на какое-то время остаться со мной? Почему я всегда оставалась одна?

— Я думаю, она наконец-то приходит в себя, — нежный голос прорвался в мои сны.

Темнота исчезла, и я медленно открыла глаза. Я лежала в твёрдой, неудобной, больничной койке. Слева от меня пищал какой-то серьёзный аппарат в такт прыгающей зелёной линии на мониторе. Мой ритм сердца, предположила я. Я была укутана с головы до ног одеялами, а между моей спиной и кроватью я могла чувствовать несколько грелок. Я попробовала пошевелиться и поняла, что была закутана туже, чем мумия. Понадобилось несколько секунд, чтобы вытащить руки из кокона и сесть. Всё в комнате было белым — белые стены, белый пол, белый потолок, и даже одеяла, которые были нагромождены на меня, сияли белизной. Отсутствие цвета взволновало меня, и на одну секунду я испугалась, сбитая с толку, что нахожусь всё ещё в ловушке — в сугробах снега. Мой взгляд метнулся через остаток комнаты, но было не на что смотреть — не считая статуэтку. Фигура из камня стояла на длинном столе, как раз напротив моей кровати, так что она смотрела мне прямо в глаза. Эта была та же статуя Скади, которую я уже видела в лобби и наверху на территории ярмарки. Только в этот раз уголки губ северной богини зимы показывали вниз, как будто она была разочарована, что я пережила лавину и теперь лежала здесь в больничной палате, вместо того, чтобы находиться в холодном гробу из снега. Я натянула одеяло снова до подбородка и отвернулась. Раздались шаги, потом профессор Метис зашла в комнату. На её лбу образовались небольшие складки, а в её глазах читалась тревога. Профессор выглядела уставшей и изнурённой, как будто это она попала под лавину, а не я.