Поцелуй, чтобы вспомнить - [35]

Уныло вздохнув, Диана сняла очки и потерла переносицу.

— Есть в Лондоне хоть один человек, который не желает ему зла?

— Вы и я.

Тихие слова Тейна причинили ей боль. Последние одиннадцать лет их обоих сводили вместе только самые упорные сплетницы, которые так и не забыли ночь их помолвки, которая — как и сердце Дианы — была безвозвратно разрушена. Глядя на него без очков, она чувствовала, что ее глаза беззащитны так же, как и ее воспоминания.

Одним резким движением она водрузила очки обратно на нос и начала набрасывать заметки на чистом листке бумаги.

— Тогда нам с вами и придется его искать. Я найму детектива, а вы опросите всех знакомых Стерлинга. И пусть расспросы будут осторожными, пока мы не найдем ниточки, ведущие к нему. Мы же не хотим вызвать панику. — Она посмотрела на него снизу вверх. — Такой план согласуется с вашим?

— Я польщен, что вы побеспокоились хотя бы консультироваться со мной. Такого раньше не было в ваших привычках.

Несмотря на то, что ее лицо вспыхнуло от его язвительных слов, Диана не дала втянуть себя в словесную дуэль, которую у нее не было надежды выиграть.

— Если мы хотим соединить наши усилия ради Стерлинга, будет лучше, если мы забудем прошлое и сконцентрируемся на будущем — будущем Стерлинга, если быть точной.

— Как пожелаете, моя леди. — Тейн встал, нахлобучивая шляпу. — Я зайду завтра после полудня, чтобы обсудить, как нам действовать. — Он направился к двери, и один из псов жалобно заскулил.

Диана скорчила гримасу, когда пес пустил слюни на бесценный турецкий ковер ее отца.

— Мой лорд, вы ничего не забыли?

— Гм? О, конечно. — Тейн вернулся к креслу за своей прогулочной тростью; его лицо сохраняло совершенно невинное выражение,

— Я имела в виду собак, — сухо сказала она.

Его насмешливая ухмылка, как и раньше, приводила ее в бешенство, она хорошо это помнила.

— Ах да, но это теперь ваши собаки, моя леди. И если вам потребуются услуги хорошей горничной, я буду счастлив порекомендовать вам одну. — Отвесив ей краткий поклон, Тейн ушел, оставляя ее в том же положении, в котором нашел.

В полном одиночестве.

Глава 10

И хотя я этого не заслуживаю, Бог одарил меня новой семьей.

Лаура Фарли была человеком слова.

Николас не предполагал, что начнет раскаиваться в своем решении придерживаться добродетели, но проходили дни, а она оставалась верна своей клятве, что не останется с ним наедине. Он уже начинал желать, чтобы у нее случился еще один пробел в моральности. И хотя его головные боли исчезали почти с такой же скоростью, что и шишка у него на голове, он соглашался на эту искусственную задержку в надежде, что она может попытаться еще раз вернуть его к жизни поцелуем.

Но пока она явно завербовала остальных, чтобы они помогали в осуществлении ее миссии. Если ему очень везло и, войдя в гостиную, он находил ее в одиночестве, то им едва хватало времени, чтобы обменяться отвлеченными замечаниями, прежде чем суетливо влетала Куки, таща за собой длинный белый креп на одобрение юной мисси или пробной партии миндальных леденцов для свадебного пирога, которые она умоляла попробовать. Если им случалось встретиться где-нибудь за пределами спален, то тут же, словно шаловливый эльф из подземного царства, появлялась Лотти, размахивающая только что сочиненным рассказом или стихами.

И всегда, когда он заставал Лауру, в одиночестве потягивающую чай за кухонным столом, именно в этот момент в дверь вваливался Джордж с охапкой дров в руках, и Николас испытывал желание задушить парня за его веселое насвистывание.

Если так будет продолжаться и дальше, то скоро его взаимодействие с собственной невестой будет сокращено до возможности встречаться с ней на лестнице, чтобы ощутить запах ее волос.

Она не пыталась ничем развеять его подозрения о том дне, когда она умчалась в амбар разговаривать с Довером. Поскольку он небезосновательно считал, что она не может наставлять ему рога с седовласым стариком, Николас почти убедил себя, что просто обладает недоверчивой и ревнивой натурой, которую должен обуздывать.

Ему удавалось придерживаться этого кредо до четверга, когда он заметил, что она спускается вниз по переулку с таинственным грузом, засунутым за пазуху.

Николас наблюдал за ней, глядя через занавески гостиной, и разрывался между интуицией и честью.

Довер ушел со своими овцами на рассвете, а Куки бесцельно болталась по кухне и что-то бормотала себе под нос. В кабинете ругались Лотти и Джордж, шумно играя в бирюльки.

Пока Джордж обвинял Лотти в том, что она смела его бирюльки в общую кучу, когда он отвернулся, Николас выскочил за дверь и пошел за Лаурой, шагая достаточно быстро, чтобы видеть ее тоненькую фигурку в шляпке, но не настигать ее. День был пасмурным, дул северный ветер, и в воздухе чувствовалась скорее осень, чем лето.

Лаура шла быстрым шагом, что не удивляло Николаса. За последние несколько дней он уже понял, что его невеста не была деликатным цветком женственности, который балуется рукоделием и акварелью.

Ее легче было представить стоящей на шаткой лесенке и сметающей пыль с внутренних карнизов, чем разучивающей новую мелодию на фортепиано. Пока Куки правила бал на кухне, потрясая испачканной мукой скалкой как скипетром, Лаура ухаживала за травами и цветами с таким энтузиазмом, что часто ее щеки загорались румянцем от старания, а на кончике носа появлялось очаровательное пятнышко грязи.