Поцелуй Большого Змея - [113]

Мы завтракали не спеша, щедро накладывая дополнительные порции. Половина дела сделана, оставалось только отправить файл в издательство и затем, уже не торопясь, продолжить работу над второй частью. Внезапно свалившееся на меня занятие вдруг переместилось в центр моих интересов. Я уже не мог думать ни о чем ином, кроме судьбы Шуа и его друзей.

Письмо через сотовый телефон грузилось довольно долго, но вот синяя полоска в окошке отправки дошла до конца, и это означало, что файл улетел в далекую Россию. Я поднялся из-за стола и сделал парочку разминающих упражнений. За несколько дней моего сидения за столом мышцы точно скукожились. Надо бы пойти на прогулку, сделать пять-шесть кругов быстрым шагом по парку, рассматривая уточек, плещущихся в искусственном озерке, но рано, пока еще рано. Необходимо дождаться анонса на сайте издательства, и тогда инспектору Сафону придется оставить меня в покое.

Резкий звонок домофона прервал мою разминку. Кто бы это мог быть?

– Я подойду, – сказала жена, выбегая из кухни. – Не забывай, ты болен.

– Включи внешний динамик, – попросил я, придвигаясь ближе к серой коробочке домофона.

– Цветы из магазина, – прозвучал в динамике молодой веселый голос.

– Мы не заказывали, – ответила жена, многозначительно глядя на меня.

– Не может быть, – удивился голос. – У меня записано.

– Проверьте еще раз, – сказала жена.

– Ну как же, дом номер тридцать два, квартира одиннадцать, корзина цветов ко дню рождения.

– Вы позвонили в десятую квартиру.

– Ох, извините, ошибся, – домофон со щелчком отключился.

– Так у кого воображение порочно? – торжествующе спросил я жену.

Она не успела ответить, как домофон снова заговорил.

– Простите еще раз, ваших соседей нет дома. Не могли бы вы открыть мне входную дверь?

Жена молча нажала на кнопку.

– Для посыльного он чересчур вежлив, – заметил я, прилипая к дверному глазку.

– Отойди от двери, – трагическим шепотом произнесла жена, хватая меня за рукав. – Немедленно отойди от двери!

Я отошел, и мы стали прислушиваться. Хлопнула дверь лифта, что-то зашуршало снаружи, снова хлопок, и лифт пошел вниз. Жена включила свет на лестничной клетке и посмотрела в глазок.

– Он поставил корзину под нашей дверью, – сообщила она через секунду. – Это ошибка или…

– Ошибка, – я повернул ключ в замке и отворил дверь. Перед нею стояла большая корзина из желтой соломки с роскошным букетом роз. Сладкий аромат цветов тут же заполнил прихожую.

Я поднял корзину и перенес ее к соседям.

На площадке только две квартиры, и разносчик мог легко перепутать двери. Наши соседи владели галантерейным магазином в центре города и сидели в нем до глубокой ночи. Им часто приносили продукты из супермаркета, заказанные по телефону и по ошибке ставили под нашей дверью. Корзины загораживали вход, и мне приходилось, чертыхаясь, отодвигать их в сторону.

Магазином я назвал их дело тоже по ошибке. Оно скорее напоминало лавку средних размеров. Однако, судя по тому, с какой скоростью соседи меняли роскошные автомобили – у каждого члена семьи свой, – дела в ней шли совсем неплохо.

Правда, ходили слухи, будто отец семейства связан с одним из преступных кланов и настоящей причиной доходов является не успешная торговля, а отмывание бандитских денег, но кто мог такое проверить?

В ежедневном соседском обиходе это была очень приятная, улыбчивая семья. Правда, дверь в их квартиру для торговцев средней руки выглядела чересчур массивной, а поблескивающий из ящика для электросчетчиков объектив спрятанной камеры, показывающей владельцам каждого подходящего, тоже вызывал подозрения.

Я позвонил к соседям. Тишина. Подождал с минуту. Еще раз позвонил. Тишина. Разносчик не соврал, соседей действительно нет дома. Я вернулся в свою квартиру, запер дверь и отправился в кабинет, собираясь продолжить путешествие по Кумранской обители избранных.

Взрыв прогремел минут через пять. Стены дома содрогнулись, где-то со звоном посыпались стекла. Взорвалось на лестничной клетке, и у нас не возникло ни малейших сомнений в том, что это могло быть.

Я прильнул к глазку. Вместо соседской двери зиял черный квадрат, внутри которого красными змейками извивались языки занимающегося пламени.

Опередив меня, жена схватила трубку телефона и вызвала сначала пожарных, за ними полицию, а потом скорую помощь.

– Вдруг кто-нибудь был в квартире, – сказала она, еле шевеля губами.

Из-под двери все сильнее тянуло гарью.

– Может, лучше выйти на улицу? – спросил я.

Ответ жены заглушил вой пожарной сирены. Через несколько минут по лестнице загрохотали тяжелые ботинки. Пожарники не рискнули воспользоваться лифтом и пронеслись по ступеням, словно табун лошадей.

За пожарными примчалась полиция. Первым делом она стала отгонять собравшуюся толпу зевак с сотовыми телефонами наизготовку. Зеваки хотели сфотографировать место происшествия, но войти внутрь не решались.

– Будем обо всем рассказывать? – спросила жена, пока полицейский сапер облачался перед домом в бронежилет.

– А что все? – спросил я в ответ. – Какие у нас есть доказательства?

– Камера на пальме, – сказала жена.

Я взял стоявший на столе бинокль, подошел к окну и навел его на то место, где два дня назад видел камеру. Пусто! Я долго водил биноклем по красновато-желтыми гроздьям фиников, пытаясь отыскать пропажу, но тщетно. Камера пропала, испарилась, подобно тому, как исчезли чернила с подложенного под дверь письма.