Поцелуй богов - [61]
Она опустилась перед ним на колени и обхватила бедра руками.
— Ты остаешься. — Ей сразу почудилось, что атмосфера в комнате переменилась, стало легче дышать. Петра села на кровать и похлопала по матрасу рукой. — Ложись. Как на юге Франции — хорошо?
— Замечательно.
— Выглядишь великолепно. Ты всегда красив, а с этим загаром просто обалденный. Значит, там — высший класс? — Она положила руку ему на рубашку, но Джон ее тут же отвел.
— Хорошая еда?
— Да. Рыба, салат, всякая всячина… неплохо.
— Роскошный отель? — Петра сбросила туфли.
— Мы останавливались в доме.
— У друзей? Вечеринки вокруг бассейна? — Она расстегнула блузку.
— Иногда.
— Кто-нибудь из знаменитостей? — Джинсы Петры соскользнули на пол.
— Петра, я же тебе сказал.
Она осталась абсолютно голой — только ладонь на груди.
— Сказал. — Петра рассмеялась. — Но, дорогой, — голос стал приторным и капризным, — сейчас уже поздно, мы немного опьянели. Я устала спорить. Немножко покувыркаемся — что в этом особенного? — Она прижалась к нему твердым, худым телом и погрузила в ухо кончик языка.
Петра права: уже поздно, он немного опьянел, и на него навалилась тоска. Знакомые пальцы копошились у его пояса.
Петра раздела его, причмокивала и сюсюкала на ухо:
— Какой красивый. Стоит к ней отпускать, если тебя возвращают в таком виде.
Джон старался не слушать.
Петра ткнулась носом в его пенис.
— Привет, мальчуган. Я без тебя скучала. Расскажи, где шлялся? Безобразник! И как там было? — Ее глаза по-сумасшедшему блестели от его бедер. — Наверное, только мучили. — Она присасывала, прикусывала, острые ногти царапали ноги. — Трахни меня… как угодно. Скажи, что мне делать. Я на все согласна.
Джон толкнул ее на спину и грубо потер между ног.
— Так, так! Бесподобно! — Петра раньше так никогда не говорила. А теперь творила акт фантазии. Была не сама собой, а специально созданным для него гомункулом — ведьминым духом. — Наполни меня! Пихай, пихай! — Петра судорожно ловила губами воздух. Стонала с американским акцентом. Притворялась Ли. — Помнишь наш первый раз? Сегодня, как тогда. О, вау, кошечка так по тебе скучала! Хорошо! А! — И укусила его в плечо.
Она мотала головой, изгибала спину.
— Я кончаю! Кончаю! Сейчас! О!
Многочисленные оргазмы Петры не обманули бы и средневекового отшельника. Она взбрыкивала, закатывала глаза, всхлипывала, раскидывала руки и ноги. Ее лицо искажала невыносимая агония, которая тут же сменялась подлинным покоем нирваны.
— Забей мне! Заколоти мне! А сейчас в груди! А сейчас в рот!
Джон с облегчением почувствовал, что тихо кончает, и откатился на бок. Петра толкнула его на спину. Повисло долгое молчание, которому надлежало объединять, но оно было таким же фальшивым, как и оргазмы Петры.
Наконец Петра заговорила похотливо-кошачьим голоском Ширли:
— Так хорошо мне никогда не было. Ты мой, правда? Теперь тебя никто у меня не отнимет. Ты меня любишь и всегда любил.
— Петра, пожалуйста… — В его тоне прозвучала одна грамматика, жалостный, бессмысленный язык расставания.
— Ты мой. Иначе бы не трахался со мной. А теперь, малыш, спи. Утром повторим. Завтра ночью опять. Послезавтра тоже. И так всегда.
Но оба знали, что ничего такого не будет.
Джон проснулся толчком, но его кисть еще спала. Он огляделся. Петра сидела на краешке кровати. Голая, замерзшая, дрожащая, руки сложены на груди, брови насуплены. Она смотрела на него. Это нервировало.
— Сколько времени?
— Девять.
— Черт, я опаздываю на работу.
— Ты меня оставляешь?
— Петра, мне надо идти в магазин. — Джон поискал брюки.
— Я хотела спросить, ты меня бросаешь?
— Думаю, это лучше для нас обоих.
— Ради нее.
— Это не имеет к ней никакого отношения.
Петра усмехнулась.
— А твоя кредитная карточка свидетельствует об обратном.
— Петра, я больше не собираюсь с тобой спорить.
Она поднялась, повернулась вполоборота и сильно ударила его по лицу.
— Говнюк! Всю ночь занимался со мной любовью, а теперь бежишь!
Джон дотронулся до щеки.
— Ты ненормальная. Никто из нас не занимался любовью. Ты грозилась, что покончишь с собой, если я не останусь. Самая унизительная ночь для нас обоих. Кончим на этом.
Петра села и обхватила себя за плечи.
— Ты даже не хочешь спросить о Дороти. Я звонила в больницу.
— И что?
— Меня спросили, я родственница или нет. Я ответила, что сестра. Все очень серьезно. Таблетки оказались парацетамолом.
— Это плохо? — Джон заглянул под кровать: никак не удавалось отыскать второй ботинок.
— Так говорят. Она очнулась, позавтракала, но, возможно, пострадала печень.
— Значит, она не собирается умирать, если съела завтрак.
— Сестра сказала, они надеются на лучшее. Сделают переливание и что-то еще. — Петра заплакала. — Джон, я так напугана.
Он положил ей руку на плечо.
— Не трогай меня, если не хочешь.
— Петра, мне надо идти. Но я не хочу расставаться вот так. — Конец оказался больнее, чем он рассчитывал. Джон намеревался расстаться, но чтобы за спиной осталось нечто теплое, чтобы не хлопать дверью и оставить лазейку для их отношений. — Извини. Пора. Увидимся… После работы я поеду в больницу. Может быть, там. Мы должны остаться хорошими друзьями. У нас было так много общего. Мне очень совестно.
Обычные путевые заметки глазами необычного человека – вот что такое сборник рассказов А.А. Гилла – британского журналиста и критика. Его острый ум и цепкие глаза умудряются заметить в любой стране то, что давно ускользало от внимания уставших или излишне восторженных путешественников. Вы увидите совершенно новую Японию и Африку, Америку и Кубу, Индию и Шотландию. И, возможно, захотите поехать туда, чтобы удостовериться лично, что все именно так, как описывает местами саркастичный, а местами очень дружелюбный Гилл.
Адриан Гилл — не только известный британский журналист, но и путешественник, знаменитый на весь мир. Он с одинаковой страстью ползает по морскому дну и покоряет неприступные горы. В своей второй книге о путешествиях Гилл раскрывается и как психолог, рассказывая о проблемах и радостях общения с людьми самых разных религий, профессий и цветов кожи.На этот раз в фокусе внимания автора неожиданный набор стран и городов: Судан, Индия, Куба, Германия, Копенгаген и Нью-Йорк… Это в буквальном смысле путешествие через континенты, к которому Гилл приглашает присоединиться своего особенного, непресыщенного и жадного до новых впечатлений читателя.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
Вячеслав Пьецух (1946), историк по образованию, в затейливых лабиринтах российского прошлого чувствует себя, как в собственной квартире. Но не всегда в доме, как бы мы его не обжили, нам дано угадать замысел зодчего. Так и в былых временах, как в них ни вглядывайся, загадки русского человека все равно остаются нерешенными. И вечно получается, что за какой путь к прогрессу ни возьмись, он все равно окажется особым, и опять нам предназначено преподать урок всем народам, кроме самих себя. Видимо, дело здесь в особенностях нашего национального характера — его-то и исследует писатель.
Ведущий мотив романа, действие которого отнесено к середине XXI века, — пагубность для судьбы конкретной личности и общества в целом запредельного торжества пиартехнологий, развенчивание «грязных» приемов работы публичных политиков и их имиджмейкеров. Автор исследует душевную болезнь «реформаторства» как одно из проявлений фундаментальных пороков современной цивилизации, когда неверные решения одного (или нескольких) людей делают несчастными, отнимают смысл существования у целых стран и народов. Роман «Реформатор» привлекает обилием новой, чрезвычайно любопытной и в основе своей не доступной для массовой аудитории информации, выбором нетрадиционных художественных средств и необычной стилистикой.
У Олега было всё, о чём может мечтать семнадцатилетний парень: признание сверстников, друзья, первая красавица класса – его девушка… и, конечно, футбол, где ему прочили блестящее будущее. Но внезапно случай полностью меняет его жизнь, а заодно помогает осознать цену настоящей дружбы и любви.Для старшего школьного возраста.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.