Поцелуй ангела - [2]

— …властью, предоставленной мне штатом Нью-Йорк, я объявляю вас мужем и женой.

Дейзи внутренне напряглась, ожидая, что сейчас судья Райнсетлер предложит новобрачным поцеловаться. Но судья Промолчал, и Дейзи поняла, что это отец просил его не следовать церемонии во всем, щадя чувства дочери и не желая, чтобы она против воли целовала этот сжатый, неулыбчивый рот. Да, в этом весь отец — всегда помнит о деталях, о которых забывают другие. Дейзи скорее бы умерла, чем призналась в этом, но она, сколько помнила себя, втайне стремилась походить на отца и все время терпела неудачу — не могла разобраться с главными событиями в своей жизни, где уж тут думать о мелочах и деталях.

Жалеть себя было не в натуре Дейзи, поэтому она, тряхнув головой, быстро отогнала мрачные мысли, когда к ней подошел отец и прикоснулся прохладной щекой к щеке дочери. Она ожидала, что он произнесет какие-то прочувствованные слова, но нисколько не удивилась, когда отец ничего не сказал. Дейзи даже удалось сохранить невозмутимый вид, после того; как он отошел от нее.

Макс отвел своего таинственного зятя к окну, где к ним присоединился судья Райнсетлер. Троица говорила о чем-то, глядя на Центральный парк. Кроме них, на церемонии присутствовали шофер, который теперь тактично удалился, и жена отца — Амелия, крашеная блондинка, которая говорила сквозь зубы, растягивая слова:

— Примите мои поздравления, дорогая. Какая вы с Александром чудесная пара. Они прекрасно смотрятся вдвоем, не правда ли, Макс?

Не дождавшись ответа, Амелия обняла новобрачных, обдав их терпким запахом дорогих духов.

Амелия вела себя так, словно души не чаяла в незаконнорожденной дочери своего мужа, и хотя Дейзи прекрасно знала истинную цену ее чувствам, она ценила старания мачехи. Ведь, право же, нелегко иметь дело с живым свидетелем единственного безответственного поступка, который ее Макс совершил, к тому же ни много ни мало двадцать шесть лет назад.

— Не могу понять, дорогая, почему ты так настаивала на том, чтобы надеть это платье. Оно хорошо для клубной вечеринки с танцами, но едва ли подходит для свадебного торжества, — промолвила Амелия, критически разглядывая надетое на Дейзи блестящее платье, заканчивающееся фестонами на добрых восемь дюймов над коленями.

— Но оно почти белое…

— Золотисто-белое это еще не белое, моя дорогая. К тому же оно слишком короткое.

— Зато посмотрите, какой традиционный жакет, — сказала Дейзи, оглаживая борта жакета золотистого цвета, полы которого едва доходили до бедер.

— Жакет не очень-то подходит к платью. Почему было не последовать традиции и не надеть длинное белое платье? Или выбрать более спокойный костюм?

Дейзи не считала предстоящий брак настоящим, поэтому ей казалось, что чем больше она уступит традиции, тем больше нарушит то, что должно быть свято. Она даже вынула из волос гардению, которую прикрепила мачеха. Впрочем, перед самой церемонией она сумела снова приколоть цветок к прическе Дейзи.

Не понравились Амелии и золотые, с металлическим блеском туфли, похожие на сандалии римских гладиаторов, но на четырехдюймовом каблуке, — Дейзи надела именно их, хотя в них было страшно неудобно. Во всяком случае, это не традиционные шелковые туфельки.

— Не очень-то счастливый вид у твоего жениха, — прошептала Амелия на ухо падчерице. — Впрочем, я не удивлена. Постарайся не наговорить ему глупостей хотя бы в первые часы после свадьбы — забудь о своей отвратительной привычке сначала говорить, а потом думать.

Дейзи с трудом подавила вздох. Амелия никогда не говорила то, что на самом деле думала: видно антагонизму мачехи и падчерицы не будет конца. Дейзи не умела лицемерить — возможно, потому, что видела, как всю жизнь притворяются ее родители.

Украдкой она посмотрела на своего новоиспеченного мужа, и ей вдруг стало интересно, сколько папаша заплатил за этот брак. Она попыталась представить себе, как именно происходила сделка. Как расплачивался отец — наличными или чеком? «Простите, дорогой Александр Марков, не возьмете ли вы карточку с аккредитивом „Америкэн экспресс“?» Видя, как ее муж отказывается взять с подноса мимозу, присланную из магазина Минь Суня, она старалась угадать, о чем он думает.

Когда же наконец можно будет увести отсюда эту маленькую капризницу? Алекс Марков взглянул на часы. Жду еще пять минут, решил он. Алекс злорадно смотрел, как перед Дейзи остановился слуга, предлагая напитки с подноса. «Ловите момент, леди, радуйтесь напоследок. Не скоро сможете еще наслаждаться», — думал он.

Пока Макс показывал судье старинный русский самовар, Алекс открыто рассматривал ножки своей жены, опрометчиво предоставившей всем желающим любоваться ими. Ноги были стройными и одновременно женственными. Интересно, остальное, едва прикрытое жакетом, столь же соблазнительно? Однако никакие женские прелести не заставили бы Алекса решиться на этот брак.

Он вспомнил последний перед свадьбой откровенный разговор с отцом Дейзи.

— Она плохо образованна, поверхностна и безответственна, — объявил Алексу Макс Петров. — Мать оказала на нее пагубное влияние. Не верю, что Дейзи способна на что-нибудь стоящее. Она все принимает как должное, но это не ее вина: Лейни до самой своей смерти держала ее на коротком поводке. Слава Богу, Дейзи не было на яхте, когда вспыхнул пожар. Моя дочь нуждается в твердой руке, иначе вы с ней сойдете с ума, дорогой Алекс.