Поцелуи бессмертных - [69]

Это был первый поцелуй в Машиной жизни. Первый настоящий поцелуй…

Она не успела ничего сказать, а Эльвин уже сунул ей в руку факел и легко спрыгнул вниз.

Неужели он и вправду ее поцеловал?! Неужели она ему действительно нравится?!

Маша чувствовала, как отчаянно бьется в груди сердце. Слишком много всего произошло сегодня – столько, сколько раньше не случалось за целый год жизни! Она даже удивлялась, как не лопнула от распирающих ее разнообразных эмоций.

Эльвин стоял в темноте, едва различимый, по-прежнему не сводя с нее взгляда.

– Я скоро! Я сейчас вернусь! – словно очнувшись, крикнула девушка и со всех ног побежала вверх.

Глава 13 Мир цвета крови

Она прислонилась к стене, даже не чувствуя ее обжигающего холода. Драгоценное время уходило, словно песок из песочных часов, и Маша ощущала себя растерянной маленькой девочкой. Сэра Саймона нигде не было. Шум в общем зале уже начинал стихать. Многие рыцари, уставшие после трехдневного турнира и сраженные количеством выпитого вина, разбредались по своим комнатам или засыпали прямо на неудобной деревянной лавке, все еще сжимая в руке кособокие глиняные кружки, из которых, словно кровь, красной змейкой струилось на пол недопитое вино.

Старый барон, все еще страдавший от головной боли, попытался выслушать Машу, однако было видно, что ее слова не доходят до него по-настоящему. Он даже постарался встать, чтобы идти куда-то, но девушка, уже поняв всю тщетность своей попытки, снова уложила его на кровать. Боль превращала закаленного в боях рыцаря в несмышленого ребенка – и правда, зря Маша потревожила его, пусть уж лучше отдыхает.

Однако самой Маше рассчитывать на отдых даже не приходилось. Несмотря на страх, девушка отважилась выйти из замка и пробежать через темный двор к старой башне, где располагался гарнизон и где, как она слышала, находились комнаты управляющего. Но постовые ничего не знали и отвечали, что сэр Саймон еще не появлялся. Солдаты играли в какую-то странную игру, бросая на расчищенный от соломы пол выструганные из дерева фишки, и со всей очевидностью не желали отвлекаться от своего занятия.

От ощущения собственного бессилия у Маши опускались руки. Если бы не мысль об Эльвине, она так бы и осталась здесь подпирать стену в ледяной, почти не протапливаемой башне. Однако сейчас на ней лежала ответственность не только за собственную жизнь. Эльвин там, в темноте, совершенно бессильный перед врагом, ждет от нее помощи, значит, нужно забыть о страхах и сомнениях, сосредоточиться и действовать.

Девушка поглубже вдохнула и обернулась к погруженным в игру солдатам.

– Вы двое пойдете со мной! – велела он так, чтобы голос звучал как можно тверже.

– Но миледи… – забормотал один из солдат, только что сгребший к себе все фишки.

– Что?! – крикнула Маша, чувствуя, как закипает кровь от гнева и бешенства. Эти лопоухие увальни позволяют себе бездельничать, когда жизнь… человеческая жизнь находится в опасности! Да как они смеют!

Те невезучие, на которых указал ее палец, живо вскочили на ноги. Не подчиниться разгневанной госпоже они не могли. Должно быть, слава прежней, настоящей Марии сыграла Маше на руку. Как бы там ни было, девушка поспешила воспользоваться плодами своей маленькой победы.

Маша вышла из башни и бегом кинулась ко входу в замок. Теперь ее уже не пугали темнота и тишина двора, она боялась только одного: не успеть, прийти слишком поздно.

Люк, ведущий в темницу, был по-прежнему открыт.

– Эльвин! – крикнула она, наклоняясь над черной дырой и пытаясь рассмотреть там хоть что-нибудь. Факел, который девушка сжимала в руке, только слепил ее собственные глаза, а темнота внизу казалась густой и жадной.

– Осторожно! Он здесь! – послышался в ответ мальчишеский голос.

Тут же Маше почудилось, что в темноте промелькнуло нечто еще более темное, чем сама тьма, послышался звук удара и сдавленный вскрик.

Времени на сомнения не оставалось.

Сжав покрепче факел, девушка прыгнула в темноту, упала, но тут же, вскочив на ноги, кинулась туда, где слышались звуки борьбы.

– Прыгайте же! За мной! – закричала она солдатам, застывшим на краю ямы.

Не замечая того, что те так и не двинулись с места, Маша бежала вперед.

Ее факел высветил страшную картину. У стены, закусив губу, стоял Эльвин. Корд валялся у его ног, а правая рука висела плетью, словно неживая, видно сломанная или вывихнутая. Парень пытался дотянуться до оружия левой рукой, а стоявший перед ним аббат наблюдал за этим, словно сытая кошка, лениво следящая за жалкими попытками мыши.

При появлении Маши аббат обернулся. Его лицо изменилось, словно с него вдруг сорвали маску. Страшные глаза сверкали, отсвечивая в свете факела алым, кожа казалась еще более бледной, чем обычно, а тонкий рот кривился в издевательской гримасе.

– Глупая девчонка! – сказал аббат, покачав головой, и Маша заметила, как сверкнули во рту его острые клыки. – Ты должна была умереть, но не сейчас. Пока тебе еще рано. Ты еще нужна мне. Зачем же вмешиваться в чужие дела?

Он сделал шаг к ней, и в это время Эльвину удалось схватить меч. От резкого движения он болезненно поморщился.

– Ко мне! На помощь! – закричала Маша, размахивая факелом.