Побратимы - [83]

Слушая рассказ о Бабушкине, я мысленно иду по его жизненным дорогам. Вижу Андрея среди колхозников активным борцом против остатков мелкособственнической идеологии; потом в роли инструктора Колайского райкома партии; на посту директора Азовской МТС. Помнится, была она одной из лучших. Директор же МТС Андрей Бабушкин был избран депутатом Верховного Совета республики.

— Второй раз сошлись мы с Андреем в Керчи, — продолжает Петр Романович. — Было это в январе сорок второго года, когда освободили Керченский полуостров от фашистов. Вслед за саперами пошли трактора. Пахали и часто подрывались на минах, не обнаруженных саперами. Сеяли под бомбежками и под артиллерийскими огневыми налетами. Андрея назначили директором Керченской МТС. Где было особенно опасно, там директор сам брался за руль трактора и вел машину по земле, заряженной снарядами и минами. А сегодня вот третий раз встречаемся.

Умолкаем и прислушиваемся к оживленному разговору моряков.

— Сколько лет мы не виделись?

— С тридцать шестого, семь получается.

— И опять сошлись. Повезло. Гляди еще Лешка Ющенко вынырнет.

— Нет, ребята. Не ждите Ющенко.

— Что? Погиб?

— Хуже, — объясняет Бабушкин. — На том берегу, гад. Еще тогда, на Дальнем Востоке, перебежал к самураям. Вскорости после вашей демобилизации.

— Вот мерзкая душонка. Кто бы мог подумать!..

Замолчали. Воспользовавшись паузой, мы с Ямпольским попросили моряков рассказать о себе.

…Их было четверо: Алексей Калашников — рабочий, комсомолец из Азова; Александр Балацкий — механизатор из украинского села Большой Токмак; Андрей Бабушкин — с Урала и Алешка Ющенко — кубанский казак из Усть-Лабы.

Жили парни в одном кубрике на корабле Тихоокеанского флота. Вместе гонялись за кунгасами японских контрабандистов. В одной футбольной команде играли. Общими у них были не только домашние посылки. Коллективно читались книги, письма родных и даже послания девчат.

Балацкий гордился прошлым своего дяди Владимира, который при царизме за революционную деятельность сидел в тюрьме. Калашникову было присуще чувство профессионального достоинства рабочего, каким отличалась вся их семья. В сердце Андрея Бабушкина горел комсомольский огонек. Он увлеченно мечтал о той поре, когда на карте мира окрасится красным не только территория Советского Союза. Лишь Ющенко ни о чем не мечтал и ни к чему не тянулся.

Шли годы. Крепла дружба моряков. Но в тридцать шестом демобилизация их разобщила.

А когда вспыхнула Отечественная, Алексей Калашников и Александр Балацкий опять сошлись на одной палубе, теперь уже на корабле Черноморского флота.

С этого дня Леша и Саша неразлучны. Сначала кубрик. Потом окопы седьмой бригады морской пехоты, действовавшей под командованием прославленного комбрига Жидилова. Вместе бились в составе отряда прикрытия. Раненые, вместе попали в плен.

…Темный подвал в Симферополе. Картофель, свеклу — все, что изредка бросали горожане сквозь решетку, делили честно.

Каждое утро в восемь ноль-ноль в подвал входил рыжий гитлеровец. Раскачиваясь на широко расставленных ногах, хрипел:

— Рус! Хто шелайт поехайт в Хермания? Хто есть воевайт протиф польшевик? Немецкий армий тавайт орушие… Ити, пуф-пуф! На польшевик…

Подвал молчал.

Потом пленных моряков перевели на мясокомбинат. Тут поселили на скотном дворе. Колючая проволока, железные решетки, грубые окрики гитлеровцев вперемежку с зуботычинами. На ночь — в баз. Ночлег на земле. Постелью служила изрядно потертая солома. Менялись тут не постели, а ночлежники — одни умирали, пригоняли других. В ночной тишине было слышно, как постель шелестит вшами.

Кормили фашисты плохо проваренной похлебкой из несвежих костей и необработанной требухи. Соли и хлеба не давали. Система охраны была продумана немцами до мелочей. Нетрудно понять главную ее цель: уморить, истребить, а тем, кто живуч, не дать набраться сил, чтобы не вздумали бороться…

Алексей Калашников и Александр Балацкий и тут вместе. Они — севастопольцы. Бились с врагами все двести пятьдесят дней. Ну, а теперь что? Молчать? Покориться? Нет! Тысячу раз нет! Пока есть севастопольцы, пока хоть один еще жив, подвиг Севастополя будет продолжен!

Алексей лежал на соломе. Взгляд его изучал зарешеченное окно.

— Сашка! А что, если через эту решетку?..

Костыли, державшие низ решетки, выдернуты. В глухую полночь севастопольцы выпрыгнули из окна камеры.

Они возвратились тем же путем под утро, нагруженные продуктами для ослабевших друзей, — моряки готовили групповой побег. А гитлеровцы утром обнаружили у продовольственного склада убитого часового.

Как-то на мясокомбинат пригнали с полтысячи телок. Молодые, породистые. Вместе с ними в лагерь словно залетел ропот крестьян: последних забрали, грабители. Алексей и Александр изъявили желание стать пастухами: может, удастся сблизиться с людьми, знающими места базирования партизан. Однажды во время суматохи, вызванной налетом советской авиации, пастухи «растеряли» телок. Немцы недосчитали 97 голов скота и отправили пастухов в карцер.

Судьбе, однако, угодно было, чтобы одиночные камеры Леши и Саши оказались рядом. Вскоре друзья одновременно «заболели» «дурной болезнью», попали в госпиталь и там, быстро «выздоровев», пошли работать на лесопилку. Ночью, положив доски на проволочное заграждение, моряки убежали. Прятались на тайных квартирах подпольщиков Якова Ходячего. Возобновили связь с лагерем и подготовку товарищей к побегу. Потом — партизанский лес. Леша с Сашей и тут вместе. Только после их рассказа мы поняли, почему они так дружны, отчего так обрадовались появлению в нашем лагере Андрея Бабушкина.