Побратимы - [61]

Большая земля: «Сожалеем. За особняком продолжать наблюдение. Продумайте новый визит. Следите за ходом „Сбора фруктов“. Что нового подготовке карательной экспедиции?».

Лес: «Карательная операция против нас началась».

Ударом на удар

Кто приготовился к бою, тот его наполовину выиграл.

М. Сервантес

Ночные донесения разведчиков на рассвете дополнились новыми. Разведчики Владимир Сидоров и Наташа Деулина сообщили: выход гитлеровцев на Долгоруковскую закончен. Работало двести сорок грузовиков. Насчитано тысячи три солдат.

Несколькими минутами позже появляются дозорные Георгий Свиридов с группой разведчиков и словаки Александр Гира со Штефаном Маликом.

— Под Барабановкой и Петровкой, — сообщают они, — фронтом к лесу расположились два батальона противника. Еще один батальон, численностью до пятисот солдат находится возле Фриденталя.

Прибегает Тася Щербанова. Она из района пещеры Ходжи-Хоба, где в секрете группа наших разведчиков. Они прислали записку:

«На Караби-яйлу за ночь вышло более двух тысяч пехоты, три эскадрона кавалерии. Замечено девять артиллерийских и минометных батарей. Работает примерно двести автомобилей. Силантий».

— Все точно, — подводит итог Котельников, глядя на карту. — И численность сходится — более восьми тысяч, и исходные позиции те, что обозначены на их схемах.

— Стало быть, сведения Эм-эм верны, — говорит Мироныч.

Итак, окружены. Операция началась. И хотя ее ждали, в лесу тревожно. Видимо, привыкнуть к схваткам с врагом, да еще к неравным, человеку трудно.

Хорошо, что удар врага так удачно совпал с нашей рельсовой операцией. Пожалуй, лучше и не придумать. Минеры ушли седьмого — за сутки до немецкого наступления. Опоздай они хоть на день — не прошли бы сквозь кольцо окружения, которым опоясан сейчас лес.

В сроках повезло. Но это не значит, что нам, оставшимся в лесу, стало легче. Все боевые силы, сформированные в четверки диверсантов, ушли из бригады; а у нас осталось менее сотни человек — обкомовцы, штабисты, спецгруппы. В отрядах по три-четыре бойца — вот и все наше войско. С восьмитысячной экспедицией такими силами не повоюешь. Остается единственный выход — сманеврировать, скрыться. Пусть бьют в пустоту. Но… вся сложность нашей задачи и состоит в этом самом «но».

Сквозь полицейский заслон наши минеры проникли успешно, без единого столкновения. Расчет на то, что, собрав силы для наступления на лес, немцы ослабят охранную службу, видно, удался. Однако этого мало. Десятки групп минеров, ушедших из бригады и из автономно действующих отрядов, должны пробраться к железной дороге, взорвать ее и вернуться в лес. На это потребуется трое-четверо суток. Облегчить им обстановку можно, только задержав в лесу карателей подольше, хотя бы до ночи десятого сентября, когда на железные дороги Крыма обрушится удар партизан. А еще лучше — привлечь сюда новые силы фашистов. Следовательно, надо вступить в бой и показать немцам, что партизаны на месте, в лесу.

Мы стоим вблизи западных опушек лесного массива, близ иваненковской казармы. Вокруг выставлены наши дозоры. В каждом — два бойца. Какой-то из дозоров будет обнаружен первым и первым примет удар. Обнаружить себя в этом районе мы преднамеренно помогаем противнику и рацией: несмотря на плотное окружение, рация работает, и немцы могут ее пеленговать. Будто решив напомнить об этом, Степан Выскубов подает радиограмму.

Лес зловеще молчит. Но гробовая тишина его может взорваться в любой миг.

Мирон подносит спичку к бумажной ленте радиограммы, и в этот же момент рядом гремит выстрел, другой, затем длинная пулеметная очередь.

— Огонь!

Крики команд, треск, стрельба. Немцы откатываются. Залегают в низине. Бесприцельно стреляют. Подбегает Ильин.

— Немцы наступают с Долгоруковской! Политрук Казачков убит! — сообщает он и тут же падает раненый.

Прекратив огонь, ждем атаки. К нам долетают немецкие команды, но немцы не поднимаются. А шум стрельбы возрастает. Автоматы стучат восточнее, слышна перестрелка и в северном секторе, и на северо-западе.

В небо взлетают ракеты. Зеленые огни падают в район нашей стоянки. Это поисковые отряды противника указывают своим ударным силам: «Здесь партизаны». Им помогают наши дозорные. Расставленные в разных секторах, они шумят и стреляют: «Да, мы тут, и нас много».

Сейчас враг введет в действие главные силы. Они устремятся сюда.

— Пора! — говорит Николай Котельников, подползая.

Да. Надо переходить к маневру. Но враг вносит поправку.

— «Вперед! Вперед!» — вновь кричат немцы, кидаясь в атаку; они бегут на нас.

— Прицельным… Огонь! — Голоса тут же глохнут в шуме стрельбы.

Отряд, наткнувшийся на нас, невелик. В нем нет и сотни. Понеся потери, он вновь отступает. Огневая схватка глохнет.

— Пора отходить! — настоятельно повторяет начштаба.

Оставляем Федора Федоренко с его штабом: пять минут стрелять и создавать шум.

Выполнив эту задачу, он снимается с обороны и догоняет нас. Сбегаются и все дозорные. Теперь стреляют только с немецкой стороны…

Вступает в действие вторая часть нашего плана. Нашим оружием становится маневр и тишина. Нужно не обнаружить себя. Иначе, заметив направление нашего движения, немцы смогут определить и то место, куда мы стремимся.