Побратимы - [113]

Сорока, Белко и Василий Буряк с трудом выжидают, пока истекут полчаса, установленные комбригом Федоренко, и можно будет начать штурм.

— Товарищи велители! — шепчет, бесшумно подползший Ян Фус, командир словацкого отделения. — На что тратимо выгодный момент? Давайте проявимо инициативу.

— Давайте! — сразу соглашается Белко. — Фашисты бильше не бросают пидмогу од школы.

Николай Сорока не согласен. Он еще и еще всматривается в светящиеся стрелки часов. Потом, насторожившись, замечает: возобновилась беготня немцев, послышались крики команд — еще одна группа двинулась в южную сторону. А вот и пора: стрелки указали ровно час.

— Огонь! — крикнул Сорока, и в тот же миг каменная изгородь, за которой скрыты партизаны, взорвалась огнем: ударили партизанские пулеметы и автоматы, загремели взрывы гранат и сотнями простуженных глоток ночь закричала:

— Ур-р-а-а-а!

Дрожат отблески пожаров. По временам они рассеивают тьму, и становится видно, как через ограду живым валом перекатываются партизаны. Они падают, тут же вскакивают, спотыкаясь, бегут вперед.

И вот к стене школьного здания уже прижимается чья-то могучая фигура.

— К стене! К стене, хлопцы! — доносится оттуда сорванный голос комиссара Буряка. Первым перебежав опасную зону, он зовет партизан в полосу, не простреливаемую немцами из окон. А вот слышен мягкий баритон Сороки, гремит бас Николая Шарова, подает команду Иозеф Белко:

— Словаци, вопред! Во-о-пред!

Какая-то часть бойцов успевает перебежать в «мертвую» зону, но из окон начинают бить немецкие автоматы, и остальные, не добежав, залегают там, где их застает ливень пуль.

— По окнам! — командует Сорока. — Гранатами!

Партизаны мешкают, но вот, скользя спиной по стене, к окну движется широкоплечая фигура начштаба Шарова. В руках по гранате. Приблизившись к окну, он бросает гранату, за нею — другую.

— Нате, гады! Заткнитесь!

Иозеф Белко перебегает на правый фланг. Тут у стены, обращенной к западу, жмутся словаки отделения Яна Фуса. Здесь и Цирил Зоранчик с пулеметом, и его помощник Венделин Новак.

— Гранатами! Гранатами давайте! — кричит Белко. Тем временем фашисты продолжают бить из окна коридора. Надо ударить по нему сквозным огнем, но окно высоко над цокольным этажом.

— А давай на плечи, — предлагает Пухер.

Ян Фус взбирается на спины Саше Пухеру и Яну Сегечу. Живой помост движется вдоль стены, и Фус, всунув дуло автомата в окно, дает длинную очередь. Коридор первого этажа умолкает.

В тот же момент с парадного входа в него врываются партизаны. Первый этаж взят. Но второй сопротивляется, чердак стреляет. Белко приказывает оглушить врага на втором этаже, однако бойцы не успевают сделать и шага, сверху им под ноги летит граната.

— Ложись!

Взрыв. Он еще гудит в ушах, а Белко повторяет команду:

— То по другому этажу!

Рудольф Томчик отрывает свою двухметровую фигуру от стенки, отбегает в сторону и швыряет гранату. Секунду-другую тянется напряженная пауза, и на втором этаже гремит взрыв. Рудольф же, ободренный удачей, снова забрасывает на второй этаж одну за другой.

А Пухер возле раненых. Снимает сапог с ноги Яна Фуса, перевязывает рану; рядом стонет Антон Ващина. Над ним склоняется Сегеч, но тут подбегает Сорог.

— Белко! Иозеф! Подави пулеметы во дворе! Mi отвлечем пулеметчиков, а вы… Зрозумив?

Бой в обеих школах разгорается…

На Кооперативной схватка не менее жаркая. Трудно отряду Мазурца. Стреляет каждый дом и двор. Хорошо, хоть удался задуманный маневр: еще до начала боя отряд проник в русло речки, скрытно пробрался в село, и теперь каждая тройка или шестерка партизан берет «свой» дом, взяв его, пересекает улицу и атакует другой дом, стоящий напротив.

Мазурец бежит вместе с тройкой Михаила Буренко. Слева — тройка Николая Агеева. Раньше других они пробежали двор, удачно заглушили автоматный огонь в окнах летней кухни. Теперь надо брать дом. А гитлеровцы из всех окон стреляют.

Отрядный командир бросается туда.

— За мно-о-й!

— За мной! — раздается рядом. Сполохом взрыва высвечивается фигура партизанки. Это бежит, стреляя на ходу, Людмила Крылова.

Вдруг всплеск огня у ее ног, вскрик, — и Люда опускается на землю. Тут же кто-то подхватывает ее…

Партизаны яростным рывком прорываются сквозь огонь и дым, сквозь рой взвизгивающих пуль. Подбежав к комендатуре, они сталкиваются с шестью фашистами. Те отстреливаются и, выпрыгнув из окон, бегут, но сраженные, падают.

И вот атакующие — в здании комендатуры. Иван Попов и Николай Агеев передают Мазурцу печать, пухлые папки с документами, два «парабеллума»…

Шум боя смещается к центру села. Как ни отбиваются немцы, как ни стараются укрыться в корпусах больницы, в толстостенном здании аптеки, под метровыми накатами погребов, рассчитывая продержаться до подхода подкреплений, партизаны Мозгова и Саковича берут с бою позицию за позицией.

Главная их цель — освобождение смертников. В тюрьме сперва обезоружили охрану. Затем сорвали замки. И вот, наконец, дверь тюрьмы распахнулась.

— Товарищи! Есть кто живой? Выходите, вы свободны! — крикнул Мозгов в темноту и умолк — горло сдавил нервный ком.

Тихо. Душно. Только слышится тяжелое дыхание партизан, стоящих рядом. А что же заключенные? Неужели их успели расстрелять? А может, не понимают?