Побещай мне рассвет - [86]

– Либо обвиняемая замолчит, либо суд заставит ее сделать это при помощи веревки и кляпа! – пригрозил Кэди. – Свидетель приехал из Андовера, чтобы дать показания на этом процессе. Пусть он выскажется, а если ведьма попытается ему воспрепятствовать, мы поступим с ней по всей строгости! Вам понятно, госпожа Кэди?

– Не слушайте его! – Белинда умоляюще посмотрела на собравшихся. – Он пьяница и чудовище, он напал на меня на корабле…

– Молчать! – Ее кузен треснул кулаком по длинному столу. – Я в последний раз вас предупреждаю!

Белинда лихорадочно оглядывалась по сторонам. Лица всех, кто находился в молельном доме, выражали лишь враждебность. Ненависть и страх, витавшие в воздухе, заставили ее сникнуть. Все бесполезно. Ее в любом случае осудят, со свидетельскими показаниями Тома Фелпса или без оных.

Она закусила губу, чтобы сдержать рвущееся наружу отчаяние. Кэди приказал Белинде сесть, и охранники отпустили ее. Она опустилась на скамью, ослабевшая, с неподвижным, затуманенным взором. Том Фелпс начал давать показания. Он говорил с грубой напористостью, которая вполне сочеталась с его деревенской одеждой, но весь зал затаив дыхание слушал его историю про соблазнение и убийство.

– Впервые я повстречался с госпожой Кэди на борту «Эсмеральды», – начал Фелпс.

Белинда отметила, что его светлая жесткая борода исчезла; теперь он был гладко выбрит, и его широкая, грубая физиономия приобрела более благообразный вид, хотя замашки деревенского парня остались при нем. Белинда невольно сравнивала его с Джастином Гардингом. Оба были рослые, богатырского сложения, но смуглый, в отличие от рыжего, краснорожего Фелпса, Джастин обладал, в придачу к физической мощи, светским лоском и холодным разумом, в то время как Том Фелпс был просто верзилой, отличавшимся крайней невоспитанностью и развязностью. Наблюдая за ним, она внутренне трепетала. От воспоминаний о той ночи в море ей сделалось дурно, и она судорожно сцепила пальцы, прислушиваясь к его лжи.

– Она таскалась за мной по всему кораблю, старалась меня… соблазнить, хотя это и кажется странным, судья. Я ей ясно объяснил, что женат, что у нас вот-вот родится ребенок, но она… она только смеялась и шептала мне… О, она шептала мне вещи, которые у порядочного человека и повторить-то язык не повернется! Я видел, что у нее на уме, и говорил, чтобы она отвязалась, но эта бесстыжая тварь мне просто проходу не давала – так и вертела передо мной хвостом.

Фелпс оглядел публику, чувствуя всеобщую поддержку, и в глазах его вспыхнул огонек. Однако он продолжал изображать смирного, убитого горем человека и говорил негромким, проникновенным голосом, безвольно повесив мускулистые руки вдоль туловища.

– А потом, уже под конец плавания, она как-то остановила мою бедную женушку, Летти. Я видел, как они разговаривают на палубе, но стоял слишком далеко, чтобы разобрать, о чем шла речь. Но, когда эта ведьма закончила говорить, Летти заплакала. Она бросилась ко мне, словно перепуганный кролик, и пересказала слова госпожи Кэди.

Белинда, застывшая на скамье, ошеломленно смотрела на говорившего. Ей просто не верилось, что он произносит под присягой столь чудовищную ложь, но Фелпс рассказывал все дальше и дальше свою гнусную историю, а весь зал завороженно ему внимал.

Кузен Джонатан наклонился вперед, крепко сцепив костлявые руки; его странные глаза-ледышки блестели.

– Продолжайте, йомен Фелпс, – проскрежетал Джонатан Кэди, кивая, – расскажите, о чем эта молодая женщина разговаривала с вашей женой.

– Она пригрозила Летти, что напустит порчу на нее и еще не родившееся дитя! Сказала, что они стоят у нее на пути и что она избавится от обоих! О, судья Кэди, какого страху она нагнала на мою бедную женушку! Я отправился к госпоже Кэди, предупредил, чтобы она оставила нас в покое, а потом, сэр, мне оставалось только молиться о защите от ее колдовских козней.

Фелпс повернул рыжую голову и посмотрел на Белинду. Ее огненные рыжие волосы свободно падали на плечи, пламенея на фоне мрачного шерстяного платья.

– Когда мы причалили, я думал, я надеялся, что мы от нее избавились! – продолжил Фелпс, и голос его задрожал от гнева. – Мы с Летти обосновались в Ан-довере и вскоре по чистой случайности познакомились с женщиной по имени Ханна Эмори. Она приехала из деревни Сейлем ухаживать за больной сестрой. Ханна рассказала, что раньше работала у судьи Кэди, но потом его осиротевшая родственница, девица по имени Белинда Кэди, заменила ее.

Джонатан кивнул. Его бледное лицо зловеще выделялось в полумраке молельного дома.

– Продолжайте.

– Ханна Эмори дурно отзывалась о госпоже Кэди. Говорила, что побаивалась ее из-за дьявольских волос. Ее беспокойство передалось мне, хотя я и не сказал Летти ни слова. – Фелпс покачал головой, в его голосе появилась грусть. – А потом Летти подошла пора рожать. У нее начались ужасные боли. Не было никаких сил слушать, как она кричит, что ведьма убивает ее! Я страшно перепугался, но все время молился за нее. Однако она умерла при родах, судья, и ребенок вместе с ней! Я остался без жены и сына, совсем один! – Он в гневе подскочил к скамье, на которой сидела объятая ужасом Белинда и ткнул в нее пальцем. – Она убила их! – взревел Фелпс. – Эта рыжеволосая ведьма своими сатанинскими заговорами убила мою жену и ребенка!