Побещай мне рассвет - [31]

И все-таки, войдя в молельный дом, Белинда не смогла совладать с искушением и быстро огляделась вокруг. На скамьях, тянувшихся вдоль длинного узкого зала, сидело множество народа. Остальные расположились стоя, у стен. Она так и не заметила в толпе смуглого красивого лица, которое безотчетно искала.

Белинда едва высидела на нескончаемой проповеди его преподобия Уилкса, который со своей некрашеной деревянной кафедры страстно клеймил мужчин за ношение париков, провозглашая оные «дьявольской выдумкой». Прочих прихожан его слова, похоже, здорово проняли, но Белинду оставили безучастной. Она думала о том, что Джастин Гардинг, возможно, был лишь проездом в Сейлеме и что сейчас он уже далеко от диких пустошей Новой Англии. При этой мысли Белинду пронзила острая боль разочарования. Раздосадованная, она попыталась вразумить себя. Ну и что с того, что этот человек, такой высокомерный и своенравный, исчез навсегда? Она ведет себя как дура. Это безумие. И все-таки, продолжая вспоминать его пылкие, настойчивые поцелуи, мускулистые руки, обхватившие ее талию, Белинда затрепетала от желания снова его увидеть. Придя от этого в смятение, она попыталась сосредоточиться на проповеди, но все то время, что длилась нудная речь его преподобия Уилкса, перед ее мысленным взором вновь и вновь возникал образ высокого незнакомца с черными как смоль волосами и серыми холодными глазами, и думать о чем-то другом она просто не могла.

Наконец проповедь подошла к концу, жители деревни гуськом потянулись на улицу. Кузен Джонатан завязал беседу с деревенским начальством и видными общинниками, и Белинда потихоньку улизнула от него, чтобы побродить по площади. Словно повинуясь какой-то непреодолимой силе, она обратила свой взгляд на постоялый двор «Четыре колокола» со светло-зелеными ставнями и раскачивающейся вывеской. Он располагался как раз напротив молельного дома. В окнах никого не было видно, в дверях – ни души. Она закусила губу и резко отвернулась.

– Ой… – визгливо вскрикнула девица, с которой Белинда нечаянно столкнулась.

Белинда поспешно извинилась.

– Рассеянность к добру не приводит, – бросила девица, с укором оглядев ее. – Кто ты такая и куда торопишься – так, что прешь напролом?

Белинда внимательно посмотрела на говорившую. Она не была знакома с Фрэнсис Майлз, но время от времени видела ее в деревне. Дородная, плотно сбитая девица с густыми мышино-коричневыми волосами, круглым, массивным лицом и очень красными щеками. Самым примечательным в ней были глаза – поразительной голубизны, с короткими темными ресницами. Да, Фрэнсис была далеко не красавицей. Полные, выпяченные губы и злое выражение лица делали ее еще менее привлекательной. На ней было платье, расшитое Белиндой, – из грубой домотканой материи, с пышной юбкой, подоткнутой так, чтобы приоткрыть темно-серую нижнюю юбку. И юбка, и рукава платья были изящно отделаны серыми и белыми кружевами. Плотно облегающий корсаж подчеркивал полную грудь Фрэнсис, так же как широкая, округлая юбка – ширину ее бедер. Расставив ноги и подбоченясь, она разглядывала Белинду, и та вскинула подбородок с несколько надменным выражением.

– Меня зовут Белинда Кэди. А вы, как я догадываюсь, Фрэнсис Майлз.

– Для тебя – госпожа Майлз! – воскликнула девица, и ее светлые глаза засверкали. – А ты, значит, служанка мирового судьи Кэди, та самая, которая вышивает? Так вот, Белинда Кэди, руки у тебя ловкие, но сегодня, налетев на меня со всего размаху, ты показала свою неуклюжесть. Впредь смотри по сторонам.

– Я уже извинилась, – произнесла Белинда холодно и твердо. Фрэнсис вызывала у нее все большую неприязнь. Рассказы Люси о своей госпоже, вкупе с тем, что эта девица стала в деревне главной обличительницей ведьм, уже давали повод для неприязни, и их случайная встреча только подтвердила вздорность и напыщенность этой якобы благочестивой пуританки. Подобная демонстрация превосходства вывела Белинду из терпения, и она не преминула это показать.

Фрэнсис поняла это и пришла в ярость. Она оглядела стройную, ладную фигурку Белинды, безукоризненные черты ее личика, огромные, лучистые золотисто-изумрудные глаза, подметила и великолепные золотисто-рыжие волосы, уложенные в тугие косы под строгим чепцом. Да, завораживающая красота служанки не ускользнула от внимания Фрэнсис, и румянец на ее толстых щеках стал еще ярче. В этой маленькой деревеньке она привыкла находиться в центре внимания, особенно с тех пор, как снискала себе славу пострадавшей от колдовства. Все девушки считались с ее мнением, и никто не отваживался ей перечить. Фрэнсис нравилось обладать такой властью, нравилось внимание, оказываемое ей. За последние месяцы люди стали относиться к ней с величайшим почтением, даже со страхом. А эта высокомерная девчонка не выказывала ни того ни другого. Она держалась надменно, как принцесса, и совершенно не реагировала на ее внушения.

Фрэнсис прищурилась и резко спросила:

– А куда это ты так спешишь? Ответь мне, пожалуйста.

– Это касается только меня, – отрезала Белинда. – А, Люси, добрый день. Я так рада тебя видеть!

Люси торопливо подошла и остановилась за спиной у своей госпожи. Видимо, она с первого взгляда оценила напряженность ситуации.