Судя по ее уверенной поступи, по тому, как твердо она ставила ногу на землю, — это американка. Маленького роста, на вид лет пятидесяти. Ярко-зеленый дорожный костюм сморщился на спине, а совершенно не гармонирующий с костюмом букетик пурпурных орхидей, приколотый к лацкану жакета, имел какой-то усталый вид. Глядя на нее, я вспомнил партии в бридж в Нью-Джерси, завтраки у Шрафтса и пакеты от Альтмана, которыми вас стукают по коленям в переполненном автобусе.
— Землячка, — повернулся я к Деборе.
Но она исчезла. Вероятно, передумала насчет кока-колы.
Было совершенно ясно, что маленькая женщина отлично знает, чего она хочет от жизни. В данный момент ее интерес был направлен на игру в баскетбол. Она навела камеру на команду, почувствовавшую чье-то внимание, и катушка затрещала. Затем она сунула камеру под мышку и вернулась к машине. Шофер указывал на огромную мрачную церковь.
— Ну, я уже досыта насмотрелась на эти церкви. — Слегка гнусавящий нью-йоркский говор женщины разбудил во мне теплое чувство ностальгии.
Произнося эти слова, она увидела меня и решительной походкой направилась в мою сторону. Она едва доходила мне до плеча.
— Хэлло, — сказала она. — Вы едете в Чичен-Ица?
Я ответил утвердительно. На лбу у нее выступили капельки пота, а ее круглые черные глаза были глазами маленького мальчика, старающегося ничего не пропустить. Она мне понравилась так, как иногда нравятся самые неподходящие люди в самые неподходящие моменты.
Она спросила:
— Вы остановитесь в гостинице?
— Собираюсь.
— Сколько они с вас запросили? С меня хотят содрать семьдесят пять песо за ночь. Дело не в деньгах. Но я терпеть не могу, когда меня обманывают.
Она с подозрением посмотрела на меня, как будто я сумел немного выторговать и не хочу выдать ей секрет, как мне это удалось.
— Боюсь, что я ничего не могу сказать вам о цене. Я не заказывал номер. Еду без предупреждения.
— О, — она взглянула на машину. — Путешествуете в одиночестве?
Я не знал, как мне объяснить присутствие Деборы.
— Вроде этого.
— Сами за рулем?
— Да. Я взял машину напрокат.
Она вздохнула.
— Какой вы умник. Эта огромная красивая дубина мужского пола, — она указала на шофера, — стоит еще пятьдесят песо. Все так и норовят ограбить вас, — по лицу скользнула заразительная улыбка. — Но, пожалуй, их трудно в этом винить. Ведь мы в их представлении банда слабоумных праздношатающихся.
— Конечно.
Она протянула руку.
— Что ж, очень рада познакомиться с вами. Мое имя Лена Снуд, Ньюарк. Идиотское имя. Но до замужества я была Хагенхофер, так что вряд ли есть основание жаловаться. Ну, увидимся в гостинице.
— Позвольте мне угостить вас чем-нибудь?
— Нет, уж лучше я вас угощу. С какой стати вы будете тратить деньги на такую старую каргу, как я?
Маленькая девочка в рваном платьице подошла к нам и молча протянула крепко связанный букетик полевых цветов. Увидев ее, миссис Снуд пролаяла на ломаном испанском:
— Нет. Не надо цветы. Есть цветы. Орхидеи, — она ткнула пальцем в лацкан жакета. Потом, ворча, открыла сумочку и всунула девочке в руку одно песо. — Вот тебе. Теперь иди, играй. Или дои корову. Или что там еще делают мексиканские девочки, — она пожала плечами и повернулась ко мне. — Видите, так и норовят на каждом шагу ограбить американцев.
Она заковыляла обратно к машине. Когда машина тронулась, она помахала мне рукой. Я увидел пурпурные орхидеи, нелепо болтающиеся у ее плеча.
Бак был наполнен. Я оплатил бензин и вошел в магазин за Деборой. Она стояла в глубине маленькой, погруженной в полумрак комнаты. Красная сумочка торчала у нее под мышкой. В руке она держала бутылку кока-колы, но не пила ее.
Страх — это одна из эмоций, которую легче всего обнаружить. Хотя в ее внешней маске спокойствия не было никаких видимых изменений, как только я взглянул на нее, я понял, что она чего-то боится.
Это меня удивило. Маленькая лавочка, пропитанная ароматами самых безобидных сельских товаров — брынзы, бананов, — была поистине мирной гаванью. Казалось совершенно невозможным, чтобы что-то могло испугать ее в этой безвестной юкатанской деревушке. И тут я вспомнил, как она оглядывалась, сидя в машине, на сигнал автобуса и как она сразу исчезла при приближении машины миссис Снуд.
Так, значит, она боится кого-то, кто может догнать ее на машине? Вероятно, так. Кого же это? Миссис Снуд? Можно ли предположить что-либо внушающее страх в миссис Снуд, с ее ядовито-зеленым костюмом и увядающей бутоньеркой? Дебора все больше и больше возбуждала мой интерес.
Я подошел к ней. И почувствовал, что по мере того, как я приближаюсь к ней, ее страх исчезал. Она поборола его с моей помощью. Выглядывающий из-под серебристых локонов подбородок по-прежнему был вздернут вверх. Я не мог себе представить, какие опасности могут ей угрожать, однако меня чрезвычайно тронуло то, что такая молоденькая девушка, чем-то до смерти перепуганная, ни в коем случае не хочет обнаружить свой испуг. Борьба с отцом? Или слишком навязчивым любовником? Мне очень хотелось спросить ее, в чем дело. Но это не такая девушка, которой можно задавать такие вопросы.
Я спросил:
— Готовы ехать дальше?
