Побег - [3]

«…Убегаю вместе с пленным русским генералом в Россию. Твёрдо надеюсь, что нам это удастся. А если нет, то лучше смерть на воле, чем жизнь в неволе. Мама, не бойся за меня …»

Написанное письмо он положил пока в ящик стола, собираясь бросить его в почтовый ящик на станции. Время приближалось к полуночи.

По договорённости, на место больного генерала, ляжет его вестовой. А доктор будет по-прежнему ходить с докладами о здоровье Корнилова к начальству. Заговорщики надеялись, что побег обнаружиться дней через пять.

Доктор перевязал Корнилову голову на пол лица, генерал встал, попрощался и направился к туалету. Он уже был переодет в форму русского пехотинца. В туалете Корнилов открыл окно и выпрыгнул наружу.

Мрняк сидел за столом и задумчиво смотрел на часы. Сзади скрипнула дверь, на пороге стоял Корнилов.

– Не передумал? Тогда – пошли.

– Сначала вам надо переодеться, генерал.

– Привыкай называть меня на «ты», Иштван.

– Хорошо, Штефан.

Корнилов опять переоделся, на этот раз в форму рядового австрийской армии, повязка с головы была снята. Ляписом (азотнокислое серебро) Франтишек выжег генералу родинку во всю левую щёку, сбрил ему бороду, постриг усы. Последний штрих – трубка во рту и образ бравого солдата австрийской армии был готов.

Они надели ранцы и не спеша вышли из аптеки. Прощальное письмо осталось лежать в ящике стола.

Непринуждённо беседуя по-немецки, они беспрепятственно миновали ворота лагеря и направились на станцию. Там они заверили свои удостоверения, получили бесплатные билеты и сели в вагон поезда. Поезд тронулся и вскоре Кёсеге остался далеко позади.

На станцию Раб, где следовало пересаживаться на поезд до Будапешта Корнилов и Мрняк прибыли в семь часов утра. До отхода нужного им поезда оставалась ещё два часа, и они решили скоротать это время за кружечкой пивка в дешёвом привокзальном ресторанчике, как это делают все добропорядочные австрийские солдаты.

И не успели они расположиться за столиком, как в ресторанчик вошёл Карл Шварц санитар лагеря в Кёсеге, только что прибывший из Вены. Корнилова он знал в лицо, так как в его обязанность тоже входила слежка за пленным генералом. Франтишек сорвался с места с радостным воплем:

– Карл, из отпуска, сочувствую.

– Ты меня понимаешь, Франтишек.

Карл оглядел рассеянным взглядом зал ресторанчика, на мгновение остановился взглядом на Корнилове, но не узнал его. Корнилов невозмутимо взял газету, раскрыл её и сделал вид, что читает.

– Конечно, сам недавно из отпуска.

– Да… – понимающе закивал головой Карл. – Постой, а что ты тут делаешь?

– Жду. У меня тут живёт, ну, как тебе сказать … Знакомая. Идти к ней ещё рано. Вот и жду.

– А что в Кёсеге перевелись женщины?

– Мне не нравятся мадьярки.

– А что есть разница?

– Не в этом дело, Карл. Тут всё серьёзно. Она чешка, живёт в Праге на соседней улице со мной. Когда в июле был дома в отпуске, там и познакомились. Маме она понравилась. Возвращались из отпуска вместе, она здесь сошла, а я дальше поехал.

– А вот почему ты опоздал тогда немного.

– Да. Только ты, пожалуйста, никому не говори. Скажут: война, а он жениться надумал.

– Почему? Что здесь такого?

– Ну, не надо, я прошу. Я ещё не делал ей предложения … Боюсь, смеяться будут.

– Ну, если ты настаиваешь, Франтишек …

– Настаиваю.

Они беседовали ещё какое-то время, потом Мрняк проводил Карла до вагона поезда и лично убедился, что он уехал. Чех поспешил в пивную.

Франтишек подошёл к Корнилову и со стуком опустил кружку с пивом на стол.

– Уехал? – спросил Корнилов, отрываясь от газеты и вынимая трубку изо рта.

– Уехал, – кивнул Мрняк и залпом осушил кружку, выдохнул и сказал: – И нам пора.

В двенадцать часов ночи их поезд прибыл в Будапешт, а поезд на Карансебеш будет только в шесть утра. На вокзале ночью находиться, кому бы то ни было, запрещалось.

– Ну, что в отель? – сказал Корнилов.

– Отель нам не по чину, Штефан.

– Согласен, не подумал. Так что будем делать? Я простой казак и в еде и ночлеге не привередлив.

Беглецы стояли на привокзальной площади, мимо них по одному, по двое шли куда-то солдаты.

– А куда это все солдаты идут? – спросил Корнилов.

– Тут ночлежка при вокзале для солдат, возвращающихся из отпусков на фронт.

– А мы разве с тобой генералы, Иштван? Нам туда.

– Там документы проверяют.

– Но ты же их хорошо сделал, в Кёсеге не заметили. На твоих бумагах настоящие печати. Не робей, пошли.

Дежурный офицер в ночлежке внимательно разглядывал документы беглецов.

– Вы вдвоём направляетесь в пункт назначения?

– Да, вдвоём, в Карансебешь, герр офицер.

– Тогда в общем зале одна кровать на двоих, вон та.

Франтишек замялся.

– Что-то не так, солдат? – строго спросил офицер.

– Всё так, – ответил за Мрняка Корнилов, – спасибо, герр офицер. Наши документы?

– Получите утром.

– Понял. Разрешите идти?

– Идите, рядовые.

Они отдали честь, развернулись через левое плечо и направились в общую залу.

– Ты что ж, городской житель, брезгуешь лечь в одну кровать с простым казаком? – весело блестя чёрными глазами, спросил Корнилов.

– Вы же генерал, как-то …

– Где ты здесь видишь генерала?

– А где ты видишь здесь казака? – поддержал шутку Мрняк.