Побег - [23]

Но арест!

А чему ты, собственно, удивляешься, Квачин? Олигарх принял превентивные меры, нанес упреждающий удар. Если бы я смылся, да еще и с мужиками, то нарушил бы неизвестные мне планы Ростоцкого, кто знает, какие именно…

— Ну что, братан, спасибо так спасибо, обрадовал ты меня несказанно, — пробормотал я уже в кресле. Что-то ноги плохо держат, коленки позорно дрожат. — Э-хе-хе… Закроют твоего командира, как последнего рецидивиста.

— Я ушам своим не поверил! — горячо заявил радист. — Дикость!

— Почему же дикость, решение вполне в его духе. Сказал верховный, что будет так, значит, все должны подпрыгивать по команде.

Мы немного помолчали.

Суетиться не надо, время еще есть.

— Хм… Интересно, куда он меня собрался посадить?

— Наверное, на Каймане оставит, — предположил Молодцов.

Зашибись, дела идут, радист уже смирился. Оставит!

— Вряд ли, Юра. Суждено мне чалиться на киче посерьезней.

— Не в казематы же безопасников бросит!

— Это исключено, — согласился я. — Огласка Ростоцкому не нужна.

— И я так думаю! — маркони обрадовался. Хочется человеку хоть чему-то обрадоваться. — Передержит тебя где-нибудь по-дачному и выпустит, ты ведь ему нужен живой и здоровый.

— Уверен? Ну, не знаю… Только вот для чего передержит, вот в чем вопрос! Для того, чтобы спокойно нового человека на Диксон поставить? Ну-ну. А меня, значит, в спецзадание окунуть. Как-то это не заманчиво, как-то это обидно, честное слово.

Стараясь говорить спокойно, я с трудом сдерживал праведную ярость. И горечь. Ура, нас предали, свистать всех наверх!

Как лучше хотел! Чтобы мы первыми прошли в новый мир, застолбились там, пока не поздно. Показали бы хрен знает кому, что сигнал воспринят правильно, и панель с раскладами они поставили не зря. Но больше всего меня бесило то, что я сам, да-да, именно сам отказался от этой авантюры! Признал, что пока и здесь дел невпроворот.

Да я вообще не собирался лезть под Крест в ближайшее время!

Продолжая тупо разглядывать детали обстановки радиоузла, я пытался как можно быстрей привести мысли в порядок. Юрка же, молча поглядывая на меня, занимался якобы важным делом — отколупывал от какой-то старой печатной платы мелкие детальки, крутил их в руках и со звяканьем бросал в жестяную банку.

— Слушай, Дар, не знаю, как всем остальным, а лично мне новый начальник на Диксоне не нужен, — наконец произнес он, откладывая инструмент.

— Ха! А уж мне-то как не нужен! — саркастически бросил я. — Не переживайте, товарищ радист, теперь уже при любых распасах будет новый. Вот Мишку Чубко и поставит.

— Еще и Войтенко не прочь, — подложил добавки радист.

— Игорь? День сюрпризов! Ну, паразиты…

— Что ты собрался делать? — заволновался он.

— А у тебя есть годные варианты? Так советуй, Юр, самое время! — Я опять вскочил и больше в кресло уже не садился. — Можно удариться в бега, в джунглях-то зашибись одному бедовать, прикинь… Или перебраться в разгромленное поселение голландцев, прятаться там по всяческим погребам, как тебе такой вариант? Или же занять свободную каюту в круизнике «Nord Discoverer», на верхних палубах их навалом. Одичать со временем, бегать от лодок, прыгать по ветвям, превращаясь в натурального Тарзана, напрочь забыть человеческую речь… Потом я начну представлять собой прямую и явную угрозу несчастному населению Леты, и на Дария Квачина объявят настоящую охоту, ага. С красными флажками. А что, если спрятаться под юбку госпожи Квай? Вряд ли прокатит, слишком много знаю, Герман меня и там достанет. Остается Омаха с ее вечным беспределом, просто замечательный выход из положения! Слушай, Юрка, так, может, пора мне к мирным зоргам податься, а? Сегодня же перепишу у Войтенко разговорник и сяду за учебу! Проклятье, во влип!

На какое-то время в радиоузле опять наступило затишье.

Молодцов о чем-то думал, периодически бормоча себе под нос и мотая головой, упертой в кулаки, а я в бешенстве мерил помещение быстрыми шагами, как тот волк, что не может прорваться через флажки.

Сквозь окошко, под шум мелкого дождя, в комнату вливался пастельный сероватый свет, который не мог разогнать ни сумрак, ни мою тоску.

— Дарий, а что, если тебе просто подчиниться? Герман умный, видит пользу общине. Не психуй, подожди! Отсидишь свое…

— И с чистой совестью на свободу, так, что ли, Юра? Вот хрен ему во все рыло, буржую! Да и не верю я теперь Ростоцкому. Не смогу. Буду постоянно ждать удара, что это за жизнь?

— Но что делать?

— Уж не сухари сушить! Смоюсь в Прорез, завтра же! — заорал я со злостью.

— Не ори ты! — тихо попросил Молодцов. Он кивнул на дверь, недовольно нахмурился и предостерегающе поднес палец к губам.

Дурацкая ситуация.

Спокойствие было где-то рядом, всего в двух шагах, я уже начал корректировать планы развития Диксона… Оказалось, все не так. Беседа с Ростоцким вылилась не в банальное внушение, она была задумана заранее и умело сконструирована. Скорее всего, Ростоцкий еще до нее определил порядок действий, ловя на мелочах. И печальный финал этой истории чуть не застал меня врасплох.

Малость конспирации ему не хватило, и это самое скверное в сложившейся ситуации, значит, остальное он продумал, я его знаю. Хотя одно положительное обстоятельство все же имеет место быть: акценты расставлены, теперь неясностей не будет. Мне, дураку, наука: доверительные, даже дружеские отношения с ребятами из Бриндизи не помогли. Нельзя надеяться на всех подряд, а рот лучше держать на замке. Задумал что-то, не соответствующее взглядам и планам высшего руководства, убеждай. Если же убедить не можешь — впредь помалкивай. Проболтался, показав, пусть и невольно, непокорность — лезь срочно в нору и носа из нее не кажи.