Победы, которых могло не быть - [129]

Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые.

Его призвали всеблагие

Как собеседника на пир.

(Федор Тютчев)

Наверное, никому еще не удалось лучше выразить ту гамму чувств, что обуревает нас при чтении мемуаров свидетеля событий. Пусть мы и не оказываемся сами на пиру богов, но, по крайней мере, глядим на события глазами приглашенного туда. При этом обычно забывая, что большинство авторов воспоминаний мало чем отличаются от персонажей картины «Охотники на привале». Другая же (пусть даже меньшая) часть мемуаристов стремится не столько посвятить широкого читателя в перипетии грандиозных событий, сколько максимально запутать и затуманить представление о них. Ведь известно, что язык и бумага даны человеку не только для изложения, но и для сокрытия своих мыслей.

Поэтому при ближайшем рассмотрении многие из «тайн истории» оказываются не столь уж поражающими воображение. Подробное исследование событий и их реконструкция с использованием не только воспоминаний очевидцев, но и архивных документов всех участвовавших сторон сплошь и рядом приводит к выводам, весьма далеким от возвышенноромантических. Выясняется, что решающим фактором, определившим тот или иной их исход, сплошь и рядом оказывается не талант полководца или политика, не храбрость солдат и уж тем более не покровительство богов. Сплошь и рядом основными действующими лицами на исторической сцене выступают глупость и случайность. И здесь Э. Дуршмид совершенно прав: самый надежный способ выиграть сражение или войну — это просто не допускать ошибок. Или, по крайней мере, совершить их меньше, чем противник.

Тем не менее, войны проигрываются (или выигрываются) не только из-за ошибок, трусости или некомпетентности начальства. Существует масса объективных факторов — социальных, экономических и политических,— которые определяют исход кампании задолго до ее начала. Исследователь, заранее сумевший на основе анализа этих факторов предсказать конечный исход кампании, приобретает репутацию пророка — однако еще ни разу не было случая, чтобы такому исследователю поверили до начала войны. Справедливости ради следует отметить, что перед войной недостатка в пророках обычно не возникает — так же как после войны не возникает недостатка в аналитиках, уверенно объясняющих, почему все получилось так, а не иначе.

Между тем история, а в особенности история военная, сплошь и рядом насмехается над всеми объективными факторами и законами развития общества. Даже внешнее соблюдение этих закономерностей не гарантирует того, что события действительно развивались в соответствии с ними. Одним из наглядных примеров тому служит Крымская война 1853—1856 годов. Как известно, она закончилась поражением Российской империи, и любой историк скажет вам, что иначе быть просто не могло. Слабость российской промышленности и ее жалкий технический уровень не давали России ни единого шанса на победу в войне с коалицией четырех государств (Англии, Франции, Турции и Сардинского королевства), два из которых являлись самыми могущественными державами тогдашней Европы. Тем не менее, реальный результат этой кампании смотрится просто ничтожным. В этом смысле воспетый Теннисоном «бросок легкой бригады» не только явился наиболее наглядной иллюстрацией идиотизма, проявленного обеими воюющими сторонами, но и может считаться апофеозом всей Крымской войны.

Действительно, захватив полный контроль над Балтийским и Черным морями, французы и англичане оказались не в состоянии хоть как-нибудь этим воспользоваться. Наиболее известным эпизодом войны является осада Севастополя. Однако мало кто осознает, что военного смысла эта операция не имела: полное господство на Черном море англо-французского флота заставило русских моряков (в первый, но не в последний раз) затопить свои корабли. Но после этого захват главной базы русского флота утратил уже всякое значение. Более того, взятие Севастополя оказалось не более чем фикцией — ведь союзникам удалось захватить лишь город с наспех возведенными укреплениями, саму же крепость (расположенную на Северной стороне) они даже не пытались атаковать. Однако после года осады и огромных потерь обе стороны как-то подзабыли, из-за чего идет битва, а главное — никто из них уже не мог признаться в том, что сражение с самого начала являлось бессмысленным. А в результате проявленная в нем воинская доблесть с потрясающим единодушием была воспета и в Англии, и во Франции, и в России. Трудно подобрать более наглядный пример совместного затуманивания исторической действительности!

Изо всех участников войны реально хоть что-то получила лишь Турция, терпевшая в ходе боевых действий одни поражения. Она присоединила незначительный участок российской территории по берегам Дуная и Прута, а также на 20 лет оттянула потерю своих славянских владений. Главный же выигрыш достался абсолютно нейтральным Северо-Американским Соединенным Штатам — они по дешевке купили Аляску...

Таким образом, мы имеем наглядный пример того, как исторические события развиваются отнюдь не в соответствии с «объективными» закономерностями, а их общепринятое восприятие не имеет ничего общего с реальным ходом дел и конечным результатом. Впрочем, объективность и неизбывность исторических законов часто является лишь выдуманным post factum объяснением случившемуся. Если подобная версия удобна всем заинтересованным сторонам, она оказывается удивительно живуча и в конце концов становится общепринятой. Как это произошло с русско-японской войной.