Победные трубы Майванда - [25]
— Крепче уздечку, майор, эти горные дороги коварны.
— Слушаюсь, сэр, — откликнулся пешаварский комиссар.
— За сорок лет, что я в этих проклятых богом краях, кажется, не найдется тропки, не пройденной мною и моими солдатами. Если бы собрать урожай со всех посевов, какие я сжег у бунтовщиков за эти годы, наверное, можно было бы прокормить несколько индийских провинций. А сколько уничтожено домов и селений мятежников — и не перечесть!
— У вашего превосходительства богатая биография, — льстиво заметил Каваньяри.
— Да, мне есть что вспомнить, — важно ответствовал генерал. — Думаю, многие меня не забудут в этих местах. И живые и мертвые…
Он снова замолчал. Потом, обернувшись к спутнику, бросил:
— Я тут что-то не все понимаю, майор!
— Что именно, сэр?
— На кой дьявол нужен этот камуфляж — миссия, игра в дипломатию… Предоставьте в мое распоряжение полк королевских шотландских пограничников да несколько полков пенджабских стрелков, усиленных четырьмя-пятью горными батареями, и я вам через две недели доставлю на аркане Шер Алихана со всем его гаремом или любого другого из афганского племени, с кем бы вам заблагорассудилось побеседовать о британской военной мощи.
«Да, — подумал Каваньяри, — не зря Литтон намекал на некоторую негибкость сэра Нэвилла. Нельзя сказать, чтобы это была наиболее удачная фигура для ведения переговоров в Кабуле!» Вслух же он произнес нечто совсем иное:
— Естественно, сэр! Ваше знание обстановки и ваш опыт обращения с этими людьми, живущими вне каких-либо законов, позволили бы значительно быстрее решить все проблемы.
Генерал Чемберлен удовлетворенно хмыкнул. На этом беседа прервалась.
Вскоре вдали возникли очертания какой-то постройки. Это был замок Хари Сингха, как его называли жители. За сорок один год до описываемых событий, в апреле 1837 года, поблизости от этих мест произошла ожесточенная схватка. Афганские воины, руководимые сыном эмира Дост Мухаммад-хана Акбар-ханом, сразились с армией махараджи Пенджаба Ранджит Сингха, предводительствуемой известным сикхским полководцем Хари Сингхом. На этот раз военное счастье изменило генералу сикхов, и он сложил голову у пункта, впоследствии получившего его имя.
Как было заведено, в замке размещался англо-индийский пикет, предупреждавший путешественников, если они неведомыми путями забредали в эти края, что дальнейшее следование на запад небезопасно для их имущества и жизни. То была одна из форм наблюдения Британской империи за внешними связями Афганского государства. Теперь пикет выстроился у стен помещения, приветствуя проходящее мимо посольство.
Почти сразу за этой постройкой ландшафт резко изменился. Вплоть до подножия Хайберских холмов, на протяжении семи или восьми миль, тянулась безжизненная желтовато-серая пустыня. Предрассветная мгла уже полностью рассеялась, и на полпути от замка Хари Сингха до входа в ущелье, за территорией, контролируемой англичанами, в лучах поднимавшегося солнца показалось живописное полуразрушенное сооружение с едва державшимися и скрипевшими на ветру воротами.
То был форт Джамруд, никем тогда не занятый. К востоку от него, на холме, откуда открывался вид на селения, расположенные на окрестной равнине, генерал Чемберлен велел разбить лагерь.
Форт Али-Масджид.
Впереди можно было различить высокую обрывистую скалу. Там находилось афганское укрепление Али-Масджид. Слабое само по себе, обычно с небольшим, состоящим из ополченцев гарнизоном, оно тем не менее было столь выгодно расположено, что несколько засевших в нем отважных и метких стрелков с достаточным запасом патронов могли воспрепятствовать проходу через ущелье и более крупного отряда, чем возглавляемый сэром Нэвиллом. К тому же еще перед выступлением из Пешавара до Чемберлена дошли настораживающие сведения о прибытии в Али-Масджид приближенного эмира, мирахура, как его официально именовали, известного своими антибританскими взглядами.
В сложившейся обстановке почтенный генерал счел возможным согласиться с мнением своего помощника по политическим делам майора Каваньяри: вступление всего конвоя на тесную и петляющую горную тропу, где даже случайное падение верблюда может вызвать невообразимую сумятицу, было бы неразумным. В первую же очередь следовало выяснить намерения Файз Мухаммада, коменданта Али-Масджида.
— Вам и карты в руки, майор! — бросил Чемберлен Каваньяри. — Разведайте все пообстоятельнее.
Затем, подумав, добавил:
— Главное — продвигайтесь как можно дальше. Либо вы встретите вооруженное сопротивление, либо эти дикари дадут твердые заверения, что пропустят нас беспрепятственно в Кабул…
Послав к Файз Мухаммаду гонца с извещением о своем предстоящем приезде, Каваньяри распорядился, чтобы его сопровождали двадцать четыре совара (всадника) из корпуса гидов и следовавшие с англичанами старшины афридиев. С ним вызвались ехать также командир гидов полковник Дженкинс и капитан Уигрэм Бэтти.
Вплоть до афганского форта дорога оказалась вполне приличной: во время прошлой войны с Кабулом ее старательно улучшал один из предшественников Каваньяри в Пешаваре, Макесон, делая пригодной для тяжелой артиллерии. Впереди маленькой группы, выступившей в девять часов утра из Джамруда, скакали совары. На гнедых лошадях, одетые в тускло-коричневые мундиры с красными нашивками, они почти сливались с окружающей темно-бурой местностью. Офицеры и старшины афридиев не отставали от них.
