Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II - [5]

Слава закрыл глаза и начал считать до десяти. Этот прием всегда помогал ему в тяжелые минуты – помог и сейчас. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Глубокий вдох, и вновь открыл глаза.

А-а-а, мать твою. Слава рассмеялся. Нервным, неуверенным смехом. На верхней части лобового стекла Хонды была наклеена солнцезащитная полоска, сквозь которую луна и приобрела свой новый зловещий оттенок. Через обычное стекло она была нормального серо-белого цвета.

В фильмах ужасов, которые Слава просто обожал, если герою было предначертано попасть в какую-либо беду, то сначала он проходил через пытку разных предзнаменований: треска веток от неожиданного порыва ветра, внезапно выскочившей, словно из ниоткуда, собаки, тихо подкравшегося почему-то сзади друга. Саспенсбляхамуха – было Славино определение данной особенности второсортных (и не только) хорроров. Катя всегда хохотала, услышав этот «термин», потому что Слава при этом придавал своему лицу и голосу соответствующее торжественно-идиотское выражение. Они любили вместе валяться под одеялом и, высунув носы, смотреть «ужастики» – это были моменты, когда все ссоры и взаимные претензии забывались. Теперь Слава сам оказался в подобной ситуации: глупые совпадения, которые его мозг моментально увязывал с чуть не случившейся бедой, казались своеобразным предупреждением.

Светофор между тем сменил красный свет на зеленый и, когда Слава вспомнил, что нужно ехать дальше, замигал.

– А, черт! – Слава сосредоточенно стал ждать следующий разрешающий сигнал. Включил радио.

«…Ведь это раньше можно было просто улыбаться…»

Агата Кристи. Исключительно тоскливая вещичка. И явно не для ротации на радио. Неужели им поставить больше нечего. Лучше в тишине.

В двадцать минут двенадцатого Хонда въехала в город. Ощущение, что что-то не сделано, выросло до размеров легкой паранойи. Что и кому он обещал? – вопрос пульсом бился в мозгу. Через пятнадцать минут он будет дома, и все будет нормально.

Пробираясь по частному сектору, Слава поразился, насколько непривычно пустынными казались улочки. Освещенные окна попадались только изредка, словно сейчас было не полдвенадцатого, а часов пять утра, когда только-только просыпаются на работу первые соседи. Слава даже взглянул на автомобильные часы, чтобы удостовериться, что сейчас еще не утро. Нет. 23:31. Пот выступил на лице, несмотря на прохладный ветерок. Что-то не так. И серьезно не так. Он что-то забыл. Он не выполнил обещание, и вот теперь все не так, как должно быть.

Увидев свой дом, Слава понял: что-то случилось с женой. Он нажал на педаль газа и рванул вперед, хотя до его забора было каких-то метров пятьдесят. Резко затормозив перед калиткой, Слава выскочил из машины и нажал на звонок. Где-то в глубине дома раздалась птичья трель. Ждать ответа не имело смысла, ведь его жена лежала сейчас либо мертвая, либо в бессознательном состоянии. Слава начал дергать за ручку, но через секунду перестал, так как над входом загорелся свет, и тут же дверь открылась.

Появилась Катя: живая и здоровая, немного заплаканная, но в целом спокойная. У Славы возникло ощущение, будто он не видел ее целую вечность, хотя расстались они только позавчера утром. Она была одета в розовый шелковый халат, тот самый, который он так любил снимать с нее. На ногах – ее любимые красные тапочки. Светлые длинные волосы распущены. С ней все в порядке, слава Богу. Облегчение было настолько сильным, что Славино лицо расплылось в широкой улыбке.

Как только Катя открыла калитку, она в тот же миг попала в крепкие объятья мужа.

– Что такое, родной? Что случилось?

– Ничего, Катюш, ничего. Теперь все в порядке.

Они вдвоем двинулись к дому: она – слегка кутаясь, потому что вечер принес с собой прохладу, он – крепко прижимая к себе жену. Все хорошо. Он дома. Беспокоиться не о чем. Завтра с утра все будет выглядеть иначе. Пропадет это свербящее чувство, что что-то не доделано. Надо просто лечь поспать. Голова раскалывалась, словно с похмелья. И все тело ломило.

– Катюш, я, наверное, спать пойду.

– А как же ужин?

– Не могу, родная, голова очень болит.

Через двадцать минут, раздевшись и умывшись, Слава лежал в постели. Жена сидела возле него и поглаживала его по груди. Славины глаза понемногу закрывались, наливаясь свинцом, и Катя расплывалась.

– Ты как себя чувствуешь? – словно в тумане услышал Слава.

– Хреново, но завтра пройдет.

– Ты в порядке?

«Блин, а с первого раза непонятно?», – лениво проплыл в голове вопрос.

– Родной, ты в порядке?

«Я что, уже сплю?» Голос жены погрубел, стал сиплым, словно она была заядлой курильщицей. Слава открыл глаза. Жена смотрела на него как-то странно.

Он и не замечал, что у нее такие некрасивые глаза. Они были словно…

«Поросячьи. Мелкие поросячьи глазки».

Еще до того, как жена повторила вопрос, Слава все понял. Понял, что он обещал, и чего не выполнил.

– Брат, ты в порядке?

Катя провела пухлой грязной ладонью по своим коротким черным, с проседью, волосам.

– Мужик, скажи что-нибудь, ну, давай.

Слава не мог пошевелиться. Он лежал на безобразно жесткой кровати и не мог пошевелиться. Ему хотелось остаться дома, чтобы никто не нарушал его покоя, но этот ублюдок начал трясти его.