Победителей не судят - [85]

– Понятно, месье Легран, – кивнул Меланшон, – я тоже не хотел бы, чтобы у нас тут развернулись какие-нибудь репрессии. На пользу этот процесс может пойти только в том случае, если враждебная деятельность определенных кругов зашла очень далеко, а у нас этого нет. Как правило, приходящие к власти в последнее время люди не способны вообще ни к какой деятельности – без разницы, враждебной или полезной. Они говорят, говорят, говорят, а если и пытаются что-то сделать, то лучше бы они этого никогда не делали. В медицине это явление называется половым бессилием…

– В политике тоже, – кивнул полковник Легран, – только к нам, настоящим коммунистам, это не относится. Мы, месье Меланшон, любого способны сделать поклонником большой и чистой любви к светлому будущему человечества, а у вас впереди, насколько я понимаю, прежде был только беспросветный мрак.

– Да, это так, – согласился Жан-Люк Меланшон, – мы, конечно, боролись с этим мраком, но получалось у нас плохо. Мрак побеждал. Скажите, месье Легран, а сложно было навести тут, в Сен-Дени, такой идеальный порядок и возможно ли такое во всей Франции?

Полковник Легран еще раз пожал плечами.

– Месье Меланшон, – сказал он, – наведенный нами порядок пока еще очень далек от идеального. Просто мы сняли с местных жителей давление этнического криминала, которое в последнее время стало особо наглым и бесстыдным. Утром, вычищая клоаку, нашим парням пришлось немного пострелять, а сейчас, как видите, обстановка вполне спокойная. Хотя думаю, что с наступлением темноты нас еще ожидает матч-реванш. Некоторые особо умные решат, что темнота – их естественный союзник и под ее прикрытием они могут творить все, что душе угодно – нападать на патрули, поджигать автомобили и громить лавки и кафе. Когда наступит ночь, то они поймут, насколько жестоко ошибались. Но для многих будет уже поздно, причем в прямом смысле этого слова. Что касается всей Франции, то это только французскому народу решать, как он хочет жить – в привычном мраке или при ярком свете, когда труса можно назвать трусом, подлеца – подлецом, а живущего на пособие и не собирающегося работать приезжего из жарких краев – дармоедом и негодяем. Наше дело только показать, что и как надо делать – организовать, так сказать, общедоступную витрину правильного образа жизни, а уже дальше вам и другим лидерам местных левых предстоит сделать все, чтобы наконец осуществилась ваша мечта о Шестой Республике, свободной и независимой от интересов крупного капитала. А мы уже в этом вас поддержим. Но не более. Завоевывать Францию двадцать первого века у нас никто не собирается. Своих проблем хватает, кроме как кормить манной кашей вполне взрослых и дееспособных внуков.

– Кстати, – вроде бы без связи с предыдущими словами сказал Меланшон, – наш президент Макрон где-то в эти минуты должен уже вылетать в Россию. Он собирается пожаловаться на вас русскому президенту Путину, чтобы тот оказал давление на месье Сталина.

– Пусть жалуется! – вставая из-за стола, сказал полковник Легран. – На месье Путина, где сядешь там и слезешь. Месье Макрону этого знать не надо, но вы имейте в виду, что этот ход вашего президента был предусмотрен, и реакция на него была согласована товарищами Сталиным и Путиным заранее. Пусть ваш Макрон поплачется в жилетку месье Путину; в ответ он не получит ничего, кроме ни к чему не обязывающего сочувствия. Так что спокойно делайте свое дело, никто не сумеет вам помешать, а если и попробует это сделать, помните, что мы всегда рядом. На сем позвольте с вами попрощаться и пожелать всего наилучшего. Начинайте действовать, потому что время не ждет!

* * *

20 июля 2018 года (30 декабря 1941 года). 21:35 РФ-2018, Сочи, Резиденция Бочаров ручей

Из-за общей спешки, что происходила во французском государстве в связи с последними событиями, детали визита президента Макрона в Россию обговаривались уже в то время, когда его самолет был в воздухе. Таким образом, в результате судорожных метаний Макрон прибыл не в Москву (как предполагалось изначально), а приземлился в Сочинском аэропорту Адлер. К тому моменту французского президента буквально трясло от нервного напряжения. Конечно, если не считать утреннего вторжения в коммуну Сен-Дени, во Франции не происходило больше ничего экстраординарного, но отсутствие видимых событий еще не означает, что ничего ужасного на самом деле нет. Ведь прямо под ногами у современных французов (Макрону, как закоренелому католику, это представлялось именно так) существует целый мир тысяча девятьсот сорок первого года, власть в котором захватил ужасный Сталин и его коммунисты… Чем не настоящий ад? И черти из него лезут самые натуральные – в черной коже и с автоматами.

Все время, пока машина везла президента Макрона с его супружницей Брижит в аэропорт, тот вздрагивал и постоянно оглядывался назад, ожидая, что за ним бросятся в погоню с целью вернуть обратно, показательно судить революционным трибуналом и в итоге под рев торжествующей толпы отправить на гильотину, как злосчастного короля Луи Шестнадцатого. А почему бы этой толпе и не торжествовать – ведь он, Макрон, забрал у зажравшегося французского охлоса многие так называемые «социальные завоевания», полученные путем шантажа у предыдущих правительств, всерьез опасавшихся просоветского бунта озверевших голодных масс. Более того, он собирался полностью демонтировать устаревшую и ставшую малоэффективной социальную систему, вернув Францию в благословенные времена чистого рынка. Еще бы вернуть в избирательную систему имущественный ценз (чтобы голосовать могли, к примеру, только владельцы недвижимости) – и вообще все было бы замечательно.