Победитель турок - [94]

Ни на минуту не умолкая, перемежая слова ободрения исступленными молитвами, он сулил им вечное блаженство, а потом, словно сам не был уверен, что этого достаточно, присовокупил и обещание земных благ:

— Сражайтесь храбро, возлюбленные мои крестоносцы! Ежели победите вы язычников, все, что принесли они сюда, вашим станет!

И крестоносцы отважно, не ведая страха, чуть не отталкивая друг друга, стояли непоколебимо на стенах и, крепко сжимая косы в руках, вершили жатву смерти. Если храбрость или стойкость какого-либо отряда хоть на мгновенье ослабевала, над ним уже гремели ободряюще слова отца Яноша:

— Да не будет страха в вас, как нет его во мне! Глядите, о возлюбленные крестоносцы, грудь моя устоит против железа языческого! Кто за Иисуса нашего падет, тот не смерть примет, а обретет вечное царствие небесное!

В лице его и всем облике не видно было признаков усталости или старости: сухощавый, в коричневой монашеской сутане, он стоял, резко выделяясь на темнеющем небе с крестоносным знаменем в высоко поднятой руке, и казался небесным посланцем, принесшим на землю слово и ободрение господне. Таким и виделся он крепостным, крестоносцам, всем христианским воинам, которые глядели на него восторженно и отдавали свои жизни с фанатической верою, исполненные нечеловеческого счастья.

Сильно смеркалось, смертельная битва продолжалась уже несколько часов подряд, но ни один турок все еще не проник в крепость, — вновь и вновь неистово набегавшие людские волны скатывались со стен, будто с несокрушимой, незыблемой скалы.

Однако веры и фанатизма у турок было не меньше, нежели у христиан. Если христиане выкрикивали имя Иисуса, прося у него помощи, то турки призывали Аллаха и Магомета — глоток же у них было побольше, так что и крик звучал громче. У турок хватало воинов: стоило сокрушить, отогнать один их ряд, как на его месте уже вырастал другой и со свежими силами, упорно, ожесточенно штурмовал стены. В конце концов усталые защитники крепости не могли уже противостоять все возобновлявшимся приступам: они оставили внешнюю линию стен и, обороняясь, отступили к воротам внутренней крепости.

Однако Хуняди снова и снова бросался с горсткой воинов на победоносно наступавших турок, и ему дважды удалось вновь оттеснить их за стены.

— Не отступайте, славные воины! — взывал он. — Не бегите, ибо нет в бегстве спасения. Спасение только в бою! Лучше славная смерть, нежели бесславное бегство!

Его меч и латы были залиты кровью, он зарубил уже великое множество турок, но все еще резво, проворно передвигался на коротких, кривых ногах, словно за плечами у него и не было шестидесяти лет. Рядом с ним с не меньшей храбростью сражались знатные господа — Короги и Канпжаи. А вокруг них рассвирепевшие от запаха крови крестьяне острыми косами выпускали кишки туркам.

Однако к полуночи турки бросили в бой новые силы, и перед ними уже не могла устоять никакая отвага: теперь венгры желали лишь одного — отступить через опущенный мост во внутреннюю крепость как можно с меньшими потерями. Вокруг моста поднялась невообразимая суматоха, крестоносцы и воины стремились спастись и, давя друг друга, рвались в крепость, так что туркам также удалось взобраться на мост. Рассыпавшись по внешнему городу, язычники начали штурмовать стены внутренней крепости; одному из них удалось вскарабкаться на стену и водрузить знамя с полумесяцем и конским хвостом. Защитников крепости охватил ужас: они увидали в том небесный знак, свидетельствовавший о победе турок: к тому же отец Янош исчез с башни и некому было вновь ободрить бойцов. Но все же один из защитников внутренних стен — витязь по имени Титус Дугович — вступил в борьбу с водружавшим знамя турком, а когда не смог столкнуть басурмана со стены, то обхватил его вместе со знаменем и увлек за собой в бездну… Это событие на мгновенье ошеломило турок, христиане же ощутили новый прилив храбрости, новые надежды, но все же очень скоро ожесточенная борьба завязалась уже на мосту.

Видимо, все было погублено. Михай Силади потерял всякую надежду и теперь в отчаянии носился взад и вперед, вопя, как безумный:

— Спасайтесь! Спасайтесь! Бегите к Дунаю!.. Беги и ты, славный господин Янош, бежим, милостивые господа!.. Турок уже не остановишь!..

Большая группа защитников моста — воинов и крестоносцев — подхватила его слова и, побросав оружие, пустилась бежать, увлекая за собой и тех, кто еще продолжал сопротивляться. А капитан крепости Силади продолжал кричать:

— Спасайтесь!.. Спасайтесь!.. Беги и ты, славный господин Янош!..

И тогда из кружившейся, клубившейся, сцепившейся толпы вынырнул Янош Капистрано. Он подбежал к Силади, сунул чуть ли не в самое лицо ему крест свой и, позабыв о сане, заорал:

— Крестом этим башку тебе раскрою, ежели вопить не перестанешь!

Потом, перепрыгивая через окровавленные трупы, через тела взывавших о помощи раненых, он бросился к Хуняди с криком:

— Не оставляй моста, господин Янош, не оставляй моста! Руби мечом своим, бей и тех, кто убежать пытается, жертву принести не хочет! Я пойду сейчас и приведу с того берега еще крестоносцев, кои жаждут блаженной смерти! Только не оставляй моста до той поры!