Победить смертью храбрых. Мы не рабы! - [5]

Замолчав, оратор обвел взглядом нас всех троих. Видимо, он рассчитывал на вполне определенную реакцию, которой, судя по его растерянному виду, не дождался.

– Вы понимаете меня?

Терехов в ответ невозмутимо кивнул.

– Лично я бы мог плюнуть на свое владение, где вы обосновались. Дохода от него давно никакого не было – деньги мне приносит совсем другое. Из чувства сострадания я мог бы позволить вам жить здесь… – Речь была прервана раскатистым хохотом. Немец холодно подождал, пока человек с нашивкой РОА отсмеется, и продолжил, как ни в чем не бывало. – Однако теперь ваше существование скрыть невозможно. Вы официально – государственные преступники. Знаете, что это означает?

Терехов отрицательно покачал головой. Немец, слегка подавшись вперед и словно смакуя каждое слово, продолжил:

– Против вас проведут операцию. Масштабную, с привлечением всех сил. Вам бы за глаза хватило и головорезов Штайнера, но так просто отделаться не удастся. Вас окружат и вдолбят в землю артиллерией. Деревню превратят в руины штурмовики. Затем сюда войдет бронетехника…

Выговорившись, немец выпрямился на стуле. Поднял руку, полюбовался ухоженными ногтями. И, будто бы не он сам только что рисовал адские картины, поинтересовался:

– В прошлый раз вы предлагали чай. Предложение еще в силе? Пошлите кого-нибудь к моей машине: у водителя есть несколько упаковок прекрасного индийского листового.

Неудивительно, что и это его предложение было встречено молчанием. Терехов по-прежнему был невозмутим, напоминая восковую фигуру. Второй мужчина, в форме РОА, судя по заинтересованному выражению лица, уделял немцу больше внимания. Однако и он не сказал ни слова.

– Ну, хорошо, значит, позже, – ничуть не смущаясь, сделал вывод незадачливый землевладелец. – Так на чем я остановился? На государственном преступлении. Вы – преступники. И кара падет на вас, – он сделал вид, что задумался, что-то подсчитывая, – дня через три. Как только окончательно станет ясным бесследное исчезновение колонны и администрация свяжется со мной. А потом вы все будете уничтожены.

…Снова молчание. Тяжело вздохнув, немец повернулся ко мне:

– Молодой человек, вы переводчик, верно? Будьте любезны, вкратце перескажите смысл моей речи своим нанимателям.

Опешив, я секунду смотрел на него, затем повернулся к Терехову. Неспешное течение монолога, да и вполне осмысленная реакция на него капитана и второго командира отчего-то убедили меня в том, что перевод не требуется.

– Товарищ капитан? – неуверенно поинтересовался я и тут же был прерван бойцом РОА:

– Не спеши. Йозеф хочет что-то предложить нам. Мы хорошо понимаем, о чем он говорит.

Я повернулся к немцу, открывая рот, однако осекся, не произнеся ни слова. Жестом остановив меня, тот дал понять, что прекрасно разобрался в ответе:

– Вот вам конкретика, командиры. Одно дело, если вы – неизвестно кто и неизвестно что тут делаете. Другое – если вы состоите у меня на службе. В таком случае не исключаю, что колонна Штайнера, не разобравшись, стала стрелять в вас. Вы, естественно, не могли не ответить, видя столь грубое посягательство на мои права и мою землю. Эта версия будет стоить мне проблем в будущем, однако подобный вариант сохранит вам жизнь. На мой взгляд, у вас просто нет выбора, – закончил немец и театрально развел руками.

Терехов, дождавшись финала, поднялся со стула:

– Нет. И не приходи сюда больше, Йозеф, – довольно чисто произнес по-немецки. – В следующий раз мы тебя убьем.

Высказавшись, капитан посмотрел на бойца в форме РОА. Тот, судя по задумчивому лицу, не совсем разделял уверенность Терехова. Колеблясь, он взглянул на немца, затем на своего товарища. Еще секунда понадобилась ему для принятия решения:

– Выйди, Йозеф, и жди нас внизу, – опять же, по-немецки.

Немец понимающе улыбнулся, исполняя эту просьбу. Изобразил вежливый кивок, поднялся со стула и исчез за дверью. Терехов, проследив за ним, с немым вопросом уставился на бойца РОА. Некоторое время оба молча смотрели друг другу в глаза.

– Лейтенант, – холодно произнес Терехов, – я никого не держу.

Тот, к кому были обращены слова, поднялся со стула, видимо, не желая смотреть на собеседника снизу вверх. Ростом они оказались примерно одинаковы. Капитан немного повыше.

Напряжением буквально веяло от обоих. Настолько, что я бессознательно отметил на боку у каждого кобуру с пистолетом. Покосился на входную дверь. И пожалел, что здоровенный солдат, который сопровождал меня, не присутствовал при этой беседе. В комнате были только я, капитан и лейтенант. И между двумя последними, судя по всему, существовали неслабые противоречия.

– Если нравится немецкий порядок – скатертью дорога, – явно надавливал Терехов. И пробил ниже пояса. По крайней мере, я так посчитал. – Ты же служил им. Привыкать не придется, лейтенант. И ломать себя – тоже.

– Служил. – Дорого бы я дал, чтобы увидеть сейчас лицо лейтенанта. Но стоял он ко мне спиной. И говорил безжизненно, не как робот… а как мертвый какой-то. Совершенно без эмоций. – Служил, капитан. А ты скажи, ты чего делать-то собираешься? Ты ведь не уйдешь из Лебедей, бой примешь. И погубишь всех.