Победа Великой армии - [67]

— А на каком языке они разговаривали? — спросил Франсуа Бейль. — Мне было бы полезно это знать: ведь завтра мы встретимся!

— Гёте отвечал на французском — он говорит на нем с детства, хорошо, но не бегло. И Наполеон повторял его фразы, поправляя их.

Тут Жаклин прервала мужа, попросив его дать гостю возможность наконец-то поесть.

— Сейчас подадут дичь, — сказала она. — Нехорошо, если она остынет!

Но у Бейля еще оставались вопросы.

— Почему же император решил навестить Гёте и поговорить с ним о своей мирной декларации?

— Он наверняка искал человека, который стал бы выразителем его идей, и Гете показался ему самым подходящим, чтобы подтвердить историческое значение его декларации. Кстати, знаешь, что в ней написано? Сейчас я тебе ее принесу.

Сен-Жюльен встал из-за стола и зашел в соседнюю комнату. Возвратившись с листом бумаги, он протянул его Бейлю. Тот в волнении пробежал глазами строчки:

«Солдаты и жители Европы, все вместе мы совершили великие дела. Силой нашего оружия мы изгнали тиранов, сокрушили их троны и расширили пространство наших свобод. А теперь мы должны приступить к новым задачам, для решения которых нам совершенно не нужно использовать силу.

Именно поэтому я обращаюсь к Европе с мирной декларацией. Начиная с этого дня, мы не будем прибегать к оружию, чтобы добиться изменения наших границ. Если такие изменения покажутся необходимыми, они могут быть произведены не иначе как в результате переговоров и свободного согласия народов.

Ни один политический строй не может быть основан на исключительном применении силы.

Все договоры и все законы будут вступать в законную силу благодаря свободному признанию граждан.

Для Европы начинается новая эпоха. Надеюсь, она принесет ей мир и всяческий прогресс, который только доступен человечеству!»

— Отличный текст! — воскликнул Бейль. — И как в нем чувствуется перо императора! — Бейль помнил этот стиль по воззванию, с которым Наполеон обратился к Великой армии утром накануне московской битвы. — Но почему он дал его прочитать Гёте? Что такого важного он может к этому добавить?

— Завтра сам сможешь его об этом спросить, — ответил Сен-Жюльен. — Но у меня есть на этот счет свое мнение. Наполеон хотел, чтобы его декларация получила философское обоснование. Ты наверняка заметил, как ему понравилось окружать себя знатоками после египетского похода и составления Гражданского кодекса. Он не хочет войти в историю одними лишь военными действиями!

— А каким ты его нашел, когда он здесь был?

— Честно говоря, мне показалось, что он как-то слишком быстро постарел.

— Вам не следует так говорить об императоре, — прервала его Жаклин. — Это неприлично! Не забудьте, что вы здесь его представитель.

— Верно-верно, — проворчал Сен-Жюльен. — Да я и выразился не совсем точно. Он совсем не стар: всего на шесть лет старше меня! Я лишь хотел сказать, что он, на мой взгляд, изменился: округлился, теперь уже не такой подвижный, немного потолстел. Но все так же изумляет своей невероятной деятельностью!

Сен-Жюльен с Бейлем выпили коньяку из хрустальных бокалов, подняв их за здоровье императора, а потом предались веселым воспоминаниям об отрочестве.

* * *

На следующее утро Сен-Жюльен довез Франсуа в своей коляске до «садового домика» Гёте. Дорога была короткой, но Бейль попросил сделать крюк, чтобы проехать сначала мимо городского дома писателя, с дверью для посетителей и большой нишей для экипажей, а потом, в нескольких сотнях метров от него, — мимо скромного дома Шиллера, в котором тот жил до своей недавней смерти. «Благодаря великой герцогине Анне-Амалии с ее знаменитой библиотекой, одновременному присутствию двух величайших немецких писателей и соседству с Иоганном-Себастьяном Бахом этот маленький городок, — подумал Бейль, — является средоточием германской культуры».

Въехав в сад, экипаж покатил по небольшой аллее. Кучер остановил его невдалеке от дома Гёте. Остаток пути до маленькой входной двери Бейль и Сен-Жюльен прошли пешком. Поднявшись по ступеням, они прочли на лежавшем перед дверью коврике латинскую надпись: «Salve»[10]. Посетителей встретил слуга. Он провел их в комнату, похожую на гостиную. Она располагалась в конце анфилады из трех комнат вдоль выходящего в сад фасада. Там их и ждал Гете.

Франсуа внимательно посмотрел на него. Он встречался с Наполеоном, думал Бейль, самым великим человеком своего времени. А ему, Бейлю, повезло познакомиться с обоими! Гёте оказался высокого роста, почти вровень с ним, около шести футов, широк в плечах, величественное тело немного полновато, ноги в белых чулках довольно короткие. Бейль вглядывался в лицо Гёте, пока тот протягивал ему руку. Оно было овальным, довольно длинным, с крупным мясистым Носом, карими глазами навыкате и длинными тонкими губами. Его седеющая шевелюра оставалась пышной, но уже обнажала лоб.

— Рад видеть вас в моем скромном доме, господин генерал, — сказал он по-французски, но с заметной немецкой интонацией. — Для меня честь принимать человека, взявшего в плен великого фельдмаршала Кутузова!

«Да уж, теперь от этой легенды мне не отделаться!» — подумал Бейль и ответил: