Победа Великой армии - [48]

После нескольких временных стоянок в поле, где каждый размещался в своей палатке, 27 октября дивизия вошла в небольшой городок Сморгонь, где расположилась на ночь. Теперь она находилась всего в 60 километрах от Вильны, и каждый солдат уже предчувствовал неизбежность сражения. Разнообразный мусор и железки перед дверьми домов свидетельствовали, что часть Великой армии проследовала тем же маршрутом. После обеда Бейлю показалось, что он заметил вдалеке, на горизонте, вереницу кавалеристов, двигавшихся параллельно его колонне. Если это так, то речь безусловно шла об армейском корпусе Мюрата, направлявшемся к Вильне.

На следующее утро дивизия выдвинулась на поиски места, где можно разместить укрепления. Дорога, по которой они двигались, Упиралась в главную дорогу, соединявшую Минск и Вильну. Возможно, по этой дороге, рассуждал Бейль, русская армия, сейчас находящаяся на юго-востоке, попробует осуществить отступление. Он заметил небольшой подъем, некое подобие скалы в правой части равнины, перпендикулярно дороге. Этот пригорок тянулся вдоль речушки, которая сама по себе уже составляла первое препятствие. Длиной более километра, он возвышался примерно метров на тридцать. Само Провидение, подумал Бейль, поместило его посреди равнины. И пустился в галоп, чтобы все лучше рассмотреть. Поднявшись на вершину, он удостоверился, что это небольшое плато, по краю которого течет речушка. Можно поставить артиллерию на краю обрыва, откуда открывался вид на всю равнину, посреди которой змейкой вилась дорога на Вильну. Генерал Бейль был готов возликовать от такого расположения и созвал командующих подразделений, чтобы отдать все распоряжения.

Четыре артиллерийские батареи были поставлены в ряд на расстоянии восьмисот метров. Роты баварского батальона заполнили промежутки между ними, швейцарцы прикрывали левое крыло, не давая подойти к батареям с равнины. А батальон савойских вольтижеров остался в резерве, вне поля зрения противника, и обеспечивал безопасность гражданских лиц, сопровождавших дивизию.

Генерал Бейль долго думал, где разместить два кавалерийских эскадрона. Разделить ли их и в таком случае поставить с флангов? Или лучше составить из них единый кулак численностью восемьсот человек, который мог бы лавой высыпать на равнину? Он спросил мнения полковника де Вильфора и капитана Залиского, те единодушно посоветовали соединить их силы. Бейль с ними согласился и решил, что все кавалеристы должны стоять с правого крыла, а командование единым корпусом предоставил де Вильфору. Затем он отдал последнее указание:

— Мы не знаем, что произойдет дальше. Возможно, после сражения русская армия сохранит организованные части, например полк кавалергардов, который при виде нашего редута не побежит, а решит перейти в атаку. Тогда нашей артиллерии будет поручено дать им отпор, но также надо будет помешать им подняться наверх, для атаки пушек, усилив преграду на этом направлении. Поэтому отдайте приказ своим людям, — сказал он полковнику Шмидту, — выкопать ямы и возвести баррикады, срубив несколько деревьев.

В тот момент, когда он заканчивал свою речь, на западе раздался глухой раскат грома. И это была не гроза, а начало мощной канонады. Не говоря ни слова, все собеседники сделали шаг назад. Значит, подумалось им, все планы оказались верными. Великое сражение состоится завтра, и мы слышим приготовления к нему. Генерал Бейль понял общую реакцию и обратился к командирам:

— Пришла пора готовиться и нам, господа. Прошу вас собрать ваши подразделения и проследить, чтобы они завтра с самого раннего утра были готовы к действию. День грозит быть тяжелым.

* * *

Канонада периодически слышалась вплоть до самого наступления ночи. А на рассвете началась опять, с невероятной интенсивностью и рекордной длительностью. Ветер, дувший с запада, позволял различить две тональности: глухой звук, исходивший от французской артиллерии, и более ясный, от русских пушек, стрелявших против ветра.

Шум беспрестанно усиливался, теперь сосредоточившись по краям равнины, там, где армейские корпуса, пришедшие с севера и с юга, завершали маневр окружения.

Нервы солдат дивизии Бейля были напряжены до предела. Никто не произносил ни слова. В пушки засыпали пороховые заряды, и расчет из шестерых человек стоял около каждой из них с ершами в руках, а позади расположился унтер-офицер, командовавший стрельбой. Лошадей попарно привязали к ящикам в нескольких метрах от пушек. Один артиллерист держал их за недоуздок, развернув мордами назад. Каждый следовал своему плану. К 10 часам утра колонна русских солдат начала пересекать равнину с юго-востока в том направлении, откуда доносилась канонада.

«Это резервы, которые Кутузов посылает для поддержки правого фланга», — рассудил генерал Бейль.

Быстро посчитав, он прикинул их численность: от восьми до десяти тысяч человек. Вслед за пехотинцами тянулись два ряда пушек. Лошади, тащившие их, поднимали столбы пыли. До них, если оценивать через подзорную трубу, было около двух километров. Колонна ни разу не сделала попытки развернуться в сторону скалы и в конце концов исчезла на другом краю равнины.