— Да-да, я сорвался, — торопливо подтвердил гроссмейстер. Г.О. широким, свободным жестом смел фигуры с доски.
Доска была старая, щербленая, кое-где имелись фрагменты круглых пятен от поставленных в былые времена стаканов железнодорожного чая. Гроссмейстер смотрел на пустую доску, на шестьдесят четыре абсолютно бесстрастных поля, способных вместить не только его собственную жизнь, но бесконечное число жизней, и это бесконечное чередование светлых и темных полей наполнило его благоговением и тихой радостью. «Кажется, — подумал он, — никаких крупных подлостей в своей жизни я не совершил».
— А ведь так вот расскажешь, и никто не поверит, — огорченно вздохнул Г.О.
— Почему же не поверят? Что же в этом невероятного? Вы сильный, волевой игрок, — сказал гроссмейстер.
— Никто не поверит, — повторил Г.О., — скажут, что брешу. Какие у меня доказательства?
— Позвольте, — чуть обиделся гроссмейстер, глядя на розовый крутой лоб Г.О., — я дам вам убедительное доказательство. Я знал, что я вас встречу.
Он открыл свой портфель и вынул оттуда крупный, с ладонь величиной, золотой жетон, на котором было красиво выгравировано: «Податель сего выиграл у меня партию в шахматы. Гроссмейстер такой-то».
— Остается только поставить число, — сказал он, извлек из портфеля гравировальные принадлежности и красиво выгравировал число в углу жетона. — Это чистое золото, — сказал он, вручая жетон.
— Без обмана? — спросил Г.О.
— Абсолютно чистое золото, — сказал гроссмейстер. — Я заказал уже много таких жетонов и постоянно буду пополнять запасы.
Февраль 1965
