По живому - [47]

Ничего не произошло. Фрэнки стал беспокоиться. Может, должно соприкасаться с кожей? Он расстегнул кофточку и сунул внутрь, во впадинку между грудями, мягкий фланелевый мешочек, ткань которого не пропускала влагу косички.

Он подождал. Опять ничего. В голове никаких перемен, даже намеков. Может, он сделал что-то не так? Фрэнки еще раз просмотрел содержимое и попробовал мешочек в разных положениях. Попытался припомнить ранние сомнения. Как любой больной, он желал быстрого излечения.

Наконец он сдался и пошел к постели. Там начала беспокоить другая мысль: а вдруг Терри, вернувшись домой, заметит мешочек, рассказывать об этом ему не хотелось бы. Он лег на спину и, играя мешочком, старался точно вспомнить слова тетушки Орфы. При личном общении ее советы казались чем-то особенным, а сейчас все размытое, смутное, неясное. Самому надо подумать, сымпровизировать. Но себе Фрэнки не доверял. Он хотел, чтобы его вели за ручку.

Главное, наверное, в том, что он должен выйти из пределов своего существа. Чтобы чего-то добиться, нужно отдать часть себя. Чтобы приобрести силу, нужно силу применить. Он как магнит с притягивающим и отталкивающим полюсами. Образ был таким чистым, каким бывают видения на грани сна. Магнит… Его свобода…

Глава 13

Терри сразу понял, что происходит с Фрэнки.

— Теперь занялась колдовством? Идол-фетиш? Святые? Какого черта, Фрэнки. Я думал, с этим уже покончено.

— Это ж твой друг, — возразил Фрэнки. — Ты не доверяешь своему другу?

— Маркус может заниматься всем, чем захочет. Эта дрянь у него в крови. Ты похожа на испорченную белокожую девицу из Новой Англии. Поверь, колдовство — не для тебя. Существует единственная тайная сила, а именно — то, что заставляет тебя поступать правильно.

— Как раз это тетушка мне и обещала. Девять ночей, сказала она. И я буду как по природе. Для тебя это значит быть девушкой. Вот что я скажу. Я желаю ей всяческой удачи.

— Опять ты о своем. Это не игра в кости, черт побери. Фрэнки, это ты. Скажи сама себе "все", и этому наступит конец. Повезет не повезет, не важно.

— Еще девять дней, прошу тебя, и мы покончим с этой историей. Потом делай, что захочешь.

Они сидели в кухне, Фрэнки в халате, Терри голый до пояса. Терри ожидал, что их отношения после сцены в больнице станут теплее, и Фрэнки сдержит свое слово. И вот что имеем. Эта женщина не знает чувств, приличий, в ней нет любви. Она только и делает, что обдуривает его. Он ощущал это физически. Это укор его духу, его зрелости. И Терри, стукнув по столу, выругался.

— Я достаточно натерпелся от тебя, ведьма. Для одного мужчины этого более чем достаточно. — Он смахнул тарелку на пол и схватил вилку.

Фрэнки не испугался, только брань его злила. Он в ловушке: с одной стороны разъяренный самец, с другой — он сам как причина его ярости. Маленькая ссора грозила разрастись в нечто большее. Фрэнки попросил Терри остановиться и, наступив на свою гордость, извинился.

— Вот, — Фрэнки снял с шеи мешочек. Забери, если это тебя так беспокоит.

— Меня беспокоишь ты, а не поганый амулет. — Он размахивал вилкой, это могло плохо кончиться.

— Ты меня пугаешь.

— Вот и хорошо. Может, в твоей голове прибавится чувств.

Фрэнки плотнее замотался в халат.

— Боже, ты сводишь меня с ума. Проклятие!

— Извини. Я бы сам хотел быть другим.

— Ну так будь. Перестань изводить меня.

— Я пытаюсь, поверь. Я тоже в отчаянии.

— И ты это называешь отчаянием? — Терри занес вилку над головой, лицо его неузнаваемо исказилось.

— Не-е-т, — прошептал Фрэнки.

Терри тупо уставился на нее, потом медленно перевел взгляд на вытянутую руку. Казалось, он не понимал, откуда взялась вилка. Пальцы сами разжались, и вилка упала на стол. Терри будто сломался.

— Не покидай меня, — умолял он. — Пожалуйста. Не уходи.

Фрэнки, озадаченный, не знал что ответить.

— Ты меня накрутила так… а потом вдруг все лопнуло. Я делаю то, чего не хочу. Это не я. Это кто-то другой. Я никогда не сделаю тебе больно, Фрэнки. Ты это знаешь. Никогда…

Фрэнки автоматически кивал. — Извини.

— Скажи, что не уйдешь, что останешься. Пожалуйста, скажи.

— А куда мне идти?

— Это так тяжело, чертовски тяжело. — Он был готов расплакаться. — Я вижу тебя, я слышу твой голос. И не могу поверить, что это не ты. А потом, как ты поступаешь, что говоришь, не имеет значения. Если бы ты хотела уйти, ты бы ушла, разве не так? Ты бы не осталась ради того, чтобы водить меня за нос. У нас есть проблемы, но мы ничего не сделали такого, чтобы это заслужить. Ты никогда не причинишь мне боль, я знаю. Я это хорошо знаю. Ты не станешь…

— Девять ночей, — взмолился Фрэнки. — Это все, о чем я прошу.

— Девять? И с этим будет покончено? Ты обещаешь? Будет покончено?

— Да.

Терри облегченно вздохнул. — Может, это должно идти своим ходом… Нас учили в институте. Например, кожная сыпь. Или грипп. Нужно время, чтобы болезнь прошла.

— Я не думаю, что у меня грипп.

— А может, потому, что не везет… Наверное, это так и есть. Просто не везет.

— Ужасно.

— Я как магнит, притягиваю что-то одно. — Он показал ей жестом, чтобы надела мешочек. — Сделай, как велела старушка. Надо девять ночей, значит девять. Любовь — это терпение. Я подожду.