По живому - [25]

У них была одна общая черта — непочтение к авторитетам. На занятиях по анатомии они нацепляли на скелет кожаный пиджак, горбатую шляпу и джинсы, перед самым приходом уважаемого профессора вставляли в зубы дымящуюся сигару. На физиологии любили капнуть кислотой на мозги несчастной кошке. А на нейроанатомии спрятали коротковолновый транзистор в желудочек мозга, и труп во время показательного вскрытия вдруг закричал: "Помогите, помогите". Все испугались, а потом было много смеха. Так они устраивали себе разрядку. А по уикендам у них были свои вечера.

Они умели прожигать жизнь. Два года подряд устраивали по субботам междусобойчики с наркотой. Всегда получалось интересно. Собирались где-нибудь — от пяти до пятидесяти человек — танцевали, сходили с ума, кадрили кого попало. Марихуана и выпивка не переводились. Бывали и особые случаи, например, с седативными таблетками кваалудами, амилнитритом, с "волшебной пылью", а то и галлюцинаторным препаратом "экстаз". Иногда они устраивали адскую смесь в большой чаше, добавляли краситель зеленого цвета или под кровь и пили маленькими глотками, передавая друг другу. Становилось хорошо, порой до придурочного смеха. Но с течением времени эти праздники радости почему-то начали отмирать.

На третьем курсе им вдруг стало не до игр, а на четвертом каждый думал прежде всего и почти только о своей профессии, и для вечеров место осталось лишь в памяти. Однажды Терри и Зак случайно встретились в баре, они не видели друг друга уже несколько месяцев. Зак выглядел ужасно, мрачный, лицо небритое, глаза тусклые. Терри видывал такие глаза у студентов и не только, и сейчас подумал — может и он такой же? Многие жалуются на жизнь вслух, громко плачутся. А Зак другой, он все держит внутри. Наконец Терри не выдержал и спросил, что же все-таки случилось. Зак не смотрел ему в глаза.

— На душе херово. Весь как в дерьме.

— О чем ты?

— Ну что тут непонятно, одно сплошное дерьмо.

— Замучили тебя, да? Меня тоже.

— Я в больницу не хожу уже неделю.

— Ты что, решил передохнуть?

Зак шумно завздыхал. — Это ты можешь так сказать. Я перестал туда ходить, потому что это уже не имеет значения.

Терри нахмурился. — В чем дело?

— Познакомился с одной девушкой. Медсестра. Ну, было у нас. А потом она ушла.

— О, это часто бывает, Зак.

— Но не так, как у меня.

— А как было?

Зак поигрывал стаканом. — Два месяца я принадлежал ей. Каждую минуту, каждую секунду. Я перестал спать. Я не ел. Не было необходимости, потому что меня кормила она. Создавала голод, а потом утоляла его. Но мне всегда было мало. Я не мог насытиться. — Он помолчал. — Ты знаешь, что такое голод, Терри?

Терри хотел было сказать "да", но почему-то отрицательно помотал головой.

— Ты заряжаешься, а потом опустошаешься миллион раз в день. Когда насытишься, чувствуешь такое блаженство, а если пуст — это как умереть. Сейчас я пуст — как яма.

— Ну же, Зак. Все не так уж плохо.

Зак закрыл лицо ладонями.

Терри видел его всяким: на взлете, поникшим, изможденным от работы, запуганным женщинами, но таким — никогда. Что-то в нем надломилось, исчезло то, чем он раньше был полон — оптимизм, жизненная стойкость.

— Боюсь я за тебя, Зак.

— Мне самому страшно.

— Это не ты. Ты всегда был сильным. Думаю, что и теперь справишься.

— Не могу, не получается.

— Можешь. — Неожиданно в голове родилась идея. — Вот что, Зак. Давай устроим вечеринку. Будет весело.

— Не хочется… Только не сейчас.

— Нет, сейчас. Тебе необходимо избавиться от страха. Кто знает, может, кого-нибудь и встретишь…

Зак помотал головой.

— Какого черта. Если ты сам на себя плюешь, то чего ждать от других?

— Знаю, я сам виноват.

— Кто это здесь рассуждает о вине. Мы говорим о вечеринке. Да очнись ты, посмотри вокруг. — Терри пытался встряхнуть его, оживить. — Ну, принесем выпивки, немножко травки, и наша банда оживет. Устроим праздник всех святых, с костюмами, с призами. И пошлем всех к чертовой матери.

— Это было так давно… — задумчиво проговорил Зак.

— Вот и вернем это время. — Терри изобразил открытие театрального занавеса. — Дамы и господа. Представляем вам шоу Зака и Терри. С полуночи до рассвета. Будьте все с нами.

Терри еще сколько-то поуговаривал, и Зак, наконец, согласился. Так и случилась та вечеринка.

* * *

Двадцать девятого, за два дня до встречи, на седьмом этаже высокого бетонного здания медицинского института, где экспериментальные лаборатории были набиты стеклянными мензурками, белыми крысами и молодыми учеными, мечтающими о Нобелевской премии, собралась толпа. А неделей раньше Терри заметил там два баллона с закисью азота, они лежали без присмотра, прикрепленные цепочкой к тележке. Возникла идея — а почему, собственно, не употребить их на торжестве, тогда № 2О вывел бы всех на орбиту. Зак полностью доверился другу-энтузиасту и потому не спорил. Близилось к часу ночи, когда они прибыли на место. Осторожно пробирались по коридору, открывая дверь за дверью, в нос били резкие запахи химических реактивов, то и дело встречались наклейки, предупреждающие о радиационной опасности. Ученые, как известно, работают в любое время суток и когда угодно могут принести в жертву мышку или расщепить ген. Открыв очередную дверь, Терри и Зак увидели женщину, стоявшую у раковины, она их не заметила. Где-то наверху приглушенно лаяли собаки. Тележка стояла на том же месте, в ней два баллона, оба полные. Все шло гладко. Они отстегнули цепочку и принялись стаскивать с тележки баллон, весивший фунтов восемьдесят. Зак ухватился за основание, Терри за верхнюю часть — подняли и потащили по коридору. Они собирались добраться на лифте до подвала, а там от выходной двери двадцать ярдов до улицы, где их ждал фургон. Устроившись в лифте, они облегченно вздохнули. Все оказалось до смешного простым, и они, весело ухмыляясь, смотрели на светящееся табло, считая про себя этажи: четвертый… третий… второй… первый. Нам ниже, в подвал, подумал Терри, на самое золотое дно.