По законам звездной стаи - [25]

Дима летел домой как на крыльях.

Последние пару километров удалось подъехать на открывшемся метро. Заспанная кассирша, отчаянно зевая, сунула ему карточку. На эскалаторе не было ни души. Вагон пустовал. Дима уселся на потертый кожаный диванчик и с наслаждением вытянул гудевшие от усталости ноги. Спать хотелось невероятно. Это хорошо, что ехать всего две остановки! Иначе Дима просто уснул бы прямо там, в вагоне и проснулся бы от невежливого толчка машиниста, загнавшего поезд в депо. Хорошо бы сейчас вытянуться на диванчике во весь рост, или, того лучше, свернуться калачиком, накрыться курткой и поспать минут шестьсот…

Но ласковый механический голос под потолком уже подталкивал Диму к выходу, напомнив не забывать вещи в вагоне. Дима зевнул и побрел к эскалатору. Предстояло еще ехать на учебу, а вечером, вечером…

Черт побери, нужно было придумать причину для того, чтобы отпроситься с работы, поискать желающего его подменить! А это непросто, потому как Петрович, сменявший его, мужик вредный и несговорчивый, а второй сменщик, Сашка, как раз ушел на больничный… Люди сновали туда-сюда, обгоняя Диму на эскалаторе.

Понедельник – рабочий день, к девяти и без опозданий, потому что начальник – зверь, на прошлой неделе выгнал Ленку, или Сеньку, или Ибрагима-оглы, без разницы, а ведь они опоздали-то всего на полчаса. Ну, что изменилось от получасового опоздания?

Ан нет, это Москва, Москва, милочки мои, здесь не принято щелкать клювом… На ваше место уже нацелились другие претенденты, а если работа нужна гастрабайтерам, то борьба за нее и вовсе походит на свару домашней болонки и оголодавших дворняг…

У Егора горел свет.

Дима миновал свою квартиру и поднялся наверх.

Приятель открыл дверь сразу, без глупых вопросов: «Кто там?»

Дима потянул носом. На горле предательски заходил кадык. Из кухоньки такой же стандартной однокомнатной хрущевки, как и у Димы, несло запахом кофе и огненной, похожей на солнце яичницы, с сочными проплешинами резаного лука.

Егор был уже одет.

– О, появился, – иронично поднял бровь Егор. – Входи. Голодный, как всегда? Маринка позвонила мне уже в два часа, разбудила, спрашивала, где ты шляешься.

– Ей-то какое дело? – пожал плечами Дима, скидывая грязные туфли и вынимая бутылку из кармана.

– Она не одна приехала и не хотела, чтобы ты прервал симфонию бушующей страсти. Просила тебя приютить, если ты явишься ночью. Так что домой тебе хода нет. Ты на занятия пойдешь?

– Пойду, наверное, – задумчиво кивнул Дима, сунув в рот горбушку хлеба. – Куда мне еще идти-то? Маринка, я так полагаю, учиться сегодня отказалась?

– Ну, гранит науки ей в это утро не по зубам, – рассеянно произнес Егор, садясь за стол и честно разделяя дымящуюся в сковороде яичницу на две части. – Кофе варить не буду, опаздываю. Если хочешь, можешь оставаться и спать. Я так полагаю, что из тебя сегодня тоже ученик никудышный.

– Я на прошлой неделе уже два раза пропускал, – невнятно пробурчал Дима, набивший рот восхитительной массой из жареных яиц и лука. – Меня уже предупреждали, что добром это не кончится. Так что пойду. Отосплюсь на парах. А потом мы с тобой отпразднуем наш вчерашний поход.

– А что, есть что праздновать? – с любопытством сверкнул глазами Егор. Дима гордо задрал нос, порылся в кармане и вытащил из нее любовно взлелеянную визитку Люксенштейна. Егор округлил глаза.

– Сам ко мне подошел, – похвастал Дима. – Предложил прослушать меня. Ну и велел позвонить сегодня.

Егор ехидно ухмыльнулся.

– Давай, звони. Ты слышал, что я тебе вчера говорил? Юре свежее мясо требуется.

– А мне по фигу, – решительно произнес Дима. – Это шанс, понимаешь, шанс! Я хочу быть артистом и ради этого на что угодно пойду.

– Мне нравится ваша решимость, Дмитрий, но не нравятся ваши методы, – неодобрительно покачал головой Егор.

– Гош, тебе не понять этого.

– Почему это?

– Да потому, что ты никогда не был бедным! Папочка купил эту квартирку, тебе есть, что есть, есть, что пить, и есть, что надеть. Тебе не приходится учиться днем, работать ночью. У тебя хорошая работа и вполне предсказуемое стабильное будущее. А я? Так и проторчу в магазине всю жизнь, а потом, даже если нормально закончу Гнесинку, буду подвывать в хоре в седьмом ряду, в то время как какой-то безголосый Влад Голицын огребает бешеные деньги за фанерные концерты. Я хочу большего. Я не Влад, я петь умею. И не буду разбазаривать все, что заработаю. Буду откладывать деньги, чтобы иметь возможность потом выбраться из кабалы.

– Ну-ну, – скептически протянул Егор, поднимаясь из-за стола. – Как говаривал знаменитый Денис Алкин, изображая не менее известную Агату Маринову, – предохраняйтесь! Ты идешь? Мне пора.

– Иду, – кивнул Дима, закидывая в рот громадный кус яичницы, обжигаясь и чертыхаясь. – Бутылку у тебя оставлю. Ты сегодня надолго?

– Вряд ли. Спать хочу, как суслик, – скривился Егор, открывая входную дверь. – Сдам материалы, отработаю текучку и сбегу как будто на задание. Сегодня понедельник, особой работы не будет. Часа в четыре буду дома. А ты?

– А я позвоню Люксенштейну после трех часов, а там как попрет. Может быть, если повезет, сегодня же поеду на прослушивание. Одолжи пару сотен? У меня зарплата через неделю, я сразу отдам…