По законам логики - [2]
Глава 1 ПОНЯТЬ ПОНИМАНИЕ
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОММУНИКАЦИЯ: ЕСТЕСТВЕННОСТЬ И ПРОСТОТА
Казалось бы, что может быть обыденнее и проще общения людей с помощью языка и достигаемого ими понимания друг друга?
Если я советую кому-то, кто не знает английского языка: «Strike while the iron is hot!», то в ответ собеседник только пожимает плечами: «Не понимаю, о чем вы говорите». Я повторяю свой совет по-русски: «Куйте железо, пока горячо!» Оказывается, как это ни странно, что тот, к кому я обращаюсь, никогда не слышал этой пословицы и истолковывает ее буквально: «Какое железо? Речь идет совсем о другом!» Я поясняю, что этот «кузнечный» совет попросту означает: в ближайшее время обстоятельства будут способствовать успеху задуманного дела, и надо немедля этим воспользоваться. Собеседник замечает: «Вы так полагаете? А по-моему, момент еще не наступил». Он понимает теперь смысл моего совета, однако считает полезным пока выждать.
Человек узнает из прочитанной книги, что сова с давних времен символизирует мудрость и что древние римляне считали ее непременной спутницей богини мудрости Минервы, Символ становится понятным этому человеку, а афоризм «Сова Минервы вылетает ночью» приобретает для него не только смысл, но и определенную глубину: действительно, ночью, как раз тогда, когда летают совы, в голову нередко приходят необычные мысли, которым дневная суета явно мешала; кроме того, сову из-за ее ночного образа жизни редко удается увидеть, подлинная мудрость тоже встречается далеко не часто… Символ постепенно разворачивается, и начинает казаться, что, хотя сама сова нисколько не мудрее других птиц, размышляя о ее повадках, что-то узнаешь и о самой мудрости.
В первом из этих двух случаев схватывание смысла совета явилось результатом непосредственного общения двух людей. Первоначальное непонимание было связано с незнанием одним из собеседников английского языка, а затем с буквальным истолкованием того выражения, которое хотя и было сформулировано на известном обоим языке, но имело в виду совсем не то, о чем в нем прямо говорилось. Во втором случае общение было, так сказать, косвенным, через чтение книги, а «одобрение» идеи древних римлян представлять мудрость в виде совы — «заочным». Однако интервал примерно в две тысячи лет не помешал установлению сходного понимания значения символа.
И в первом и во втором случае люди благодаря звуковому языку или чтению общаются и понимают сказанное или написанное. Это и есть коммуникация, в первом случае двусторонняя, во втором — односторонняя, или «заочная».
В процессе коммуникации общающиеся стороны постепенно вживаются в ситуацию друг друга, как бы обмениваются своими ролями, и только это дает им возможность понимать друг друга. Если коммуникация носит односторонний характер, то только одна из сторон может поставить себя на место другой, усвоить ее точку зрения и получить тем самым достаточно надежное основание для понимания ее идей. Понимание в таком случае неизбежно будет неполным и односторонним из-за отсутствия обмена позициями. Оно не будет взаимопониманием, но оно будет все-таки пониманием.
В обоих примерах понимание носило интеллектуальный характер: оно являлось пониманием мыслей и было неразрывно связано с языком как системой произнесенных или написанных знаков, наделенных определенными значениями. Коммуникация состояла в том, что ее участники придавали знакам-словам одни и те же значения. Как только слова понимались по-разному или вообще их значение оказывалось неизвестным, общение обрывалось и понимание исчезало. Коммуникация как передача значений посредством знаков прекращалась.
Еще один пример — из «Мертвых душ» Н. Гоголя.
Ноздрев показывает Чичикову и своему зятю Мижуеву свои владения. Они подходят наконец к границе этих владений, «состоящей из деревянного столбика и узенького рва».
«— Вот граница, — сказал Ноздрев, — все, что ни видишь по эту сторону, все это мое и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон синеет, и все, что за лесом, все мое.
— Да когда же этот лес сделался твоим? — спросил зять. — Разве ты недавно купил его? Ведь он не был твой.
— Да, я купил его недавно, — отвечал Ноздрев». Ноздреву известно, конечно, значение слова «граница». Лес, синеющий по другую ее сторону, не может принадлежать ему, так же как не принадлежит ему все то безграничное и неопределенное пространство, которое простирается за лесом. Если же лес в самом деле был куплен им, то граница проходит теперь не на месте «столбика и рва», а по меньшей мере за этим лесом. Но Ноздрев безудержный хвастун: только шампанского он выпивает один в продолжение обеда семнадцать бутылок, да притом такого, что перед ним губернаторское просто квас. Ему ли считаться со значением какого-то слова! И для зятя, и для Чичикова характер Ноздрева не тайна, и они не обращают никакого внимания на насилие над смыслом слова «граница». Дело в конце концов не в «границе», а в бахвальстве Ноздрева, и они понимают это.
Эта короткая беседа показывает, насколько устойчивой является коммуникация. Нарушение правил, регламентирующих употребление определенных слов, не означает автоматического исчезновения понимания.
