По заданию губчека - [64]

— Ты что же себе позволяешь, Лагутин? — сердито начал Малинин, широкоплечий, с мясистыми ушами, в новой скрипучей кожанке. — На каком основании арестован начальник мобилизационного отдела военного округа?!

— За организацию контрреволюционного заговора, — коротко ответил председатель губчека, пытливо оглядывая возбужденных посетителей.

— Что за заговор? Почему Ревтрибунал не поставлен в известность? — возмутился Малинин.

Лагутин спокойно закурил, подвинул к себе блюдце с окурками, бросил в него спичку:

— Дело передадим в трибунал, как только закончим следствие. Таков порядок.

— Ты поддался на грубую провокацию, Лагутин. Ведешь огонь по своим!

— По врагам!

— Мы знаем Дробыша, его знает председатель Реввоенсовета товарищ Троцкий!

— Вы его плохо знаете.

— Есть приказ товарища Троцкого не вмешиваться штатским в дела военных органов! — все больше распалял себя Малинин.

— Я действовал тоже на основании приказа.

Лагутин достал из стола мандат, подписанный Дзержинским, показал его Малинину и Польских. Они несколько раз перечитали короткий текст, переглянулись растерянно. О встрече председателя губчека с Дзержинским они не знали.

Польских раздраженно произнес:

— В этой бумаге ни слова не сказано о Дробыше.

— Он организатор заговора. Без его ареста, сами понимаете, мы не могли бы ликвидировать заговор.

— А где доказательства? — Малинин вытянулся вперед, шаркнул ладонью по лысине.

Председатель губчека рассказал о похищенных Дробышем штабных документах. Польских словно дожидался этих слов:

— Дробыш утверждает, что расписание движения военных эшелонов и какие-то списки с телефонами твои чекисты нашли в карманах убитого. Смолин и Ляхов подтвердили это. Мобилизационный план и прочие бумаги он просто по ошибке завернул в газету и забыл о них. Эти документы особой секретной важности не представляют.

— Как ты умудрился узнать это, если Дробыш сидит в тюремной камере?

— Вчера я дежурил в Коровниках. Помощник начальника уголовного розыска имеет право разговаривать с заключенными!

— Дробыш — заговорщик, контрреволюционер, а не уголовник. Ты занимаешься не своим делом, Польских!

— Это я поручил ему допросить Дробыша, — важно заявил Малинин. — Решения губчека должны утверждаться Ревтрибуналом.

Лагутин ткнул в блюдце окурок — разговор начал выводить его из себя: посетители вели себя нагло, вызывающе.

— Председатель Ревтрибунала поставлен в известность. Значит, Малинин, ты действуешь по своей инициативе?

— Сегодня мне лично звонил товарищ Троцкий. Поручил разобраться с этим делом. И я настаиваю, чтобы арестованного Дробыша немедленно освободили и направили в Реввоенсовет, в подчинении которого он находится!

— Этого не будет! — твердо сказал Лагутин. — Следствие пойдет здесь, в Ярославле, где совершено преступление.

— На что ты рассчитываешь, Лагутин? С кем вздумал тягаться? — вроде бы посочувствовал Малинин. — У тебя нет прямых улик, никто из арестованных не назвал Дробыша руководителем контрреволюционной организации. Да и вообще, существует ли она?

— По приказу Дробыша со сведениями о расположении частей Северного фронта к англичанам перебежал бывший военспец Перов…

Лагутин рассказал о внедрении в подпольную организацию Вагина, как ему удалось войти в доверие к Перову. О том, какую роль поручик сыграл в этой операции на самом деле, умолчал — об этом в губчека знали только он, Тихон и начальник иногороднего отдела.

Малинин оживился, требовательно спросил:

— Где этот оперативный сотрудник? Я сам хочу с ним поговорить.

— Он в госпитале. При аресте Дробыша был опасно ранен, пока врачи не пускают к нему, все еще без сознания, — объяснил Лагутин.

— Единственный свидетель и тот на ладан дышит, — усмехнулся Малинин, и по его виду Лагутин догадался, что о ранении чекиста он тоже знает, потому и потребовал встречи с ним.

— В вашего сотрудника стрелял Поляровский, — тут же проговорился Польских. — Дробыш никогда раньше не встречался с ротмистром, не знает, зачем он пришел к нему.

— Никогда не встречался, а фамилию и звание тебе сказал? Интересная картина получается, не так ли?

Польских замешкался, тогда Малинин поспешил ему на помощь.

— Мы узнали это по своим каналам, Лагутин. Не пытайся поймать нас на слове.

— Что за каналы? Как председатель губчека, я должен это знать.

Малинин с угрозой постучал мосластым кулаком по столу:

— Советую выполнить приказ товарища Троцкого и освободить Дробыша. Если он окажется виноват, его дело будет рассматривать Реввоенсовет, а не губернская Чека. Будешь упрямиться — обратимся в губком партии и скажем, что ты фабрикуешь дело о заговоре в штабе военного округа с целью нажить себе политический капиталец. Мы не позволим тебе шельмовать честных, проверенных военспецов!

Лагутин поднялся на ноги, оправил гимнастерку под ремнем и произнес, едва сдерживая раздражение:

— Не знаю, сами вы заблуждаетесь или кто-то умышленно водит вас за нос, но мешать следствию не позволю. Жалуйтесь в губком — это ваше право. А наша чекистская обязанность — выявлять и обезвреживать тех, кто покушается на Советскую власть! Кончен разговор!..

— Ты еще пожалеешь об этом! — затряс костлявым пальцем Польских.