По Японии - [34]

На советскую выставку в Токио приходило множество семей. Выставка работала в самый жаркий период года — в августе. Несмотря на большое число посетителей, идущих нескончаемой вереницей, дети, приходящие с родителями, с большим интересом рассматривали экспонаты, особенно различные действующие модели машин и механизмов. Молодые мамы с детьми за спиной ходили между стендами, разговаривали с переводчиками, неторопливо и обстоятельно расспрашивали работников выставки, безмерно удивляя их безукоризненным поведением своих крошечных дочерей и сыновей. Конечно же, эти черты характера не появились у маленьких японцев сразу при рождении; воспитание в семье, ежедневное, неотступное и с самого раннего возраста — видимо, решающий фактор.

В одной из японских газет мне попалось сообщение об экспериментальных классах и даже школах, обучение в которых ведется на основании максимального учета возможностей усвоения учебного материала. Поскольку в начальной и средней школе первой ступени основное внимание уделяется освоению иероглифического материала, преподаватели поставили ряд опытов, определяющих границы возможностей запоминающего устройства мозга. В результате пришли к выводу, что самое активное восприятие материала осуществляется школьником всего лишь в течение семи-восьми минут. Дальше наступает снижение, говоря языком графиков, кривая застывает на месте, а потом резко идет вниз. На основании этого уроки в экспериментальных школах длятся не более восьми-десяти минут, потом небольшой отдых, затем смена занятий, чередование разнообразных школьных дисциплин и снова краткий отдых. Успеваемость учащихся в таких школах намного перехлестнула предполагаемый преподавателями наивысший уровень. Впрочем, подобные результаты не могут не напомнить успехи нашей педагогики. Экспериментальные начальные классы, где ребят обучают алгебре и геометрии, с успехом доказывают, что возможности школьника значительно выше, чем это предусмотрено ныне существующими программами, — абстрактное мышление может быть развито на ранних стадиях обучения у самых обыкновенных детей — невундеркиндов.

Многое для нас в системе воспитания молодежи в Японии неприемлемо и чуждо. Однако интересные, непрерывные творческие поиски прогрессивной японской интеллигенции не могут не быть нам близки. В нашей стране, неустанно заботящейся о развитии науки к улучшении системы образования, школа и учитель постоянно находятся в поле зрения всего народа. Именно учителю доверено лепить души тех, кто через несколько лет примет эстафету строительства новой жизни. И от того, сумел ли учитель в школе или преподаватель в вузе передать своим ученикам не только знания, но и вдохновенность, которой начинается настоящий творческий труд — великая радость бытия, сумел ли он открыть перед глазами своих слушателей красоту мира и человека, научил ли понимать ее, зависит многое — богатыми или бедными духовно они выйдут в жизнь, смогут ли принять бой за ее новые рубежи.

Прогрессивный японский учитель стремится привить своим ученикам лучшие человеческие качества, но в условиях капиталистического мира осуществить это нелегко. Против учителя — и гангстер на экране, и тысячи страниц бульварной и детективной литературы, наполненных убийствами и насилием, против него политика правящего лагеря, насаждающего в среде молодежи дух шовинизма. И не всегда учитель одерживает победу в этой борьбе. Одной из самых серьезных социальных проблем современной Японии стала непрерывно растущая детская преступность — свыше 30 процентов уголовных преступлений в стране совершается подростками.

Обо всем этом мы беседовали с учителями из города Урава, прославившегося на всю страну своими мужественными выступлениями против восстановления реакционного курса в системе обучения. Не будет преувеличением сказать, что преподаватели засыпали нас градом вопросов. Их интересовало все — общественное и социальное положение учителя в нашей стране, его заработная плата и права профсоюза учителей, возможности повышать квалификацию, пользоваться мировой новейшей литературой по педагогике, творческие искания учителя и отражение их на страницах газет, работа школ со специализацией по языку и многое, многое другое, что просто невозможно упомнить и тем более пересказать.

Безусловно, и мы были не менее любопытны. Нас также интересовали труд и жизнь японского учителя, его место в общественной жизни, идеалы и стремления.

Из бесед с нашими знакомыми и из всего увиденного нам было ясно, что труд и энтузиазм, горячая влюбленность в свое дело — все это есть у лучших представителей японской интеллигенции.

Но как отличается положение этого неутомимого труженика от жизни учителя в нашей стране! Как много бюрократизма, рутинности, косности, старорежимной неподвижности приходится преодолевать преподавателю средней и высшей школы Японии в своей работе! Каким поистине недюжинным должно быть упорство учителя, чтобы бороться против тенденций реваншизма и ремилитаризма, дух которых правящие классы хотят насадить в среде молодежи, каким настоящим героизмом должен он обладать, чтобы выстоять в борьбе против наступления, развернутого правительством в последние годы на прогрессивную японскую интеллигенцию.