По Японии - [20]

Стойкость японца поистине неистребима. Его воля, его трудолюбие, его упорство в борьбе с коварно-капризной природой заслуживают особого уважения.

Многие черты национального характера японца своими древними истоками имеют эту никогда не прекращающуюся борьбу с природой.

…Приближались сентябрьские дни. Целое лето мы прожили спокойно: центральный остров Японии — Хонсю не трясло. Так бывает довольно редко, ведь в среднем в Японии на каждый день приходится около четырех толчков. В эти летние месяцы не трясло Хонсю, так полегоньку подбрасывало то Кюсю, то Сикоку, то острова, лежащие к востоку в Тихом океане, так что в общем цифра «четыре толчка», видимо, все время оставалась неизменной. К таким толчкам японцы хотя и прислушиваются, но обращают на них минимум внимания.

Но 1 сентября эта, казалось бы, привыкшая к самому невероятному страна ожидает с какой-то внутренней тревогой. Хотя прошло сорок лет со страшного 1 сентября 1923 года, до сих пор каждый первый день девятого месяца для японца полон неизвестности и затаенной угрозы.

Первое сентября 1923 года… 15 минут что-то клокотало и взрывалось в чреве планеты. Острова, и без того постоянно двигающиеся и дышащие, хмурили свое чело, то собирая, то разглаживая тяжелые складки, и творения человеческих рук — многотонные, многоэтажные махины пушинками подскакивали вверх, рассыпаясь, как пирамиды из детских кубиков, небрежно задетые ногой взрослого.

Эти 15 минут дорого обошлись японскому народу. Свыше 150 тысяч человек погибли при землетрясении, обуглились в обжигающих сполохах пожаров, охвативших деревянную столицу. Только на одной из токийских площадей буквально истлели в дыму свыше сорока тысяч человек. Весь район Токио — Йокогама — был начисто разрушен. Ущерб, причиненный хозяйству страны, исчислялся в 5 миллиардов иен.

Правительство не сумело организовать спасение жителей. Тысячи людей сгорели, задохнулись от дыма, были погребены под обломками зданий. Оставшиеся в живых мучились от жажды, голода и ран, ночами замерзали от холода. Свыше трех миллионов человек лишились крова. Изуродованные трупы разлагались среди руин. Началась эпидемия.

В столице росло возмущение бездействием правительства в страшные дни катастрофы. Для того чтобы отвести от себя народный гнев, правительство распускало слухи, что в беспорядках виноваты социалисты, коммунисты и корейцы, поджигавшие дома и отравлявшие колодцы. Начались страшные погромы, белый террор, обрушившийся на рабочих и коммунистов. Во время только одного погрома в Токио было убито свыше четырех тысяч корейцев, в течение первых трех дней арестовано 1300 человек. Долго еще тянулся в памяти кровавый след 1 сентября 1923 года, припечатанный огненными языками пожаров, страданиями жертв спровоцированных репрессий. Есть в Токио, в районе Сумида, огромный храм-мавзолей, где хранятся сотни бочонков с костями жертв землетрясения и террора. Каждый год 1 сентября тысячи токийцев собираются к храму, чтобы почтить память своих погибших родственников. Мы знали историю этого страшного землетрясения и в последние дни августа вместе со всей Японией прислушивались к сообщениям газет и радиопередачам. 30 августа землю, улицу, пол под нами несколько раз качнуло. Правда, почти незаметно, но, поскольку это было за два дня до знаменитой даты, несколько настораживало.

Первое сентября было тихим, жарким, сверкающим, как последние дни августа. Прошло оно спокойно, и только ночью начались толчки. Я проснулась от странного ощущения, что что-то происходит, хотя все вокруг было спокойно и отель мирно спал.

Вдруг где-то глубоко внизу, в том «низу», который обычно не ощущается вследствие его постоянной недвижности, что-то вздрогнуло и двинулось, и тотчас одна стена поползла вверх, кровать накренилась и как отклик на это непривычное ощущение какой-то холодок покатился «под ложечку». В нашем многоэтажном отеле толчки смягчались антисейсмичной конструкцией здания, но тем не менее качающиеся кровати легко выбросили сонных людей на пол.

Японские деревянные домики ходили в эту ночь ходуном, раскачивались светильники, звенела и падала посуда. Слабо сколоченные хибарки бедноты, натужно треща, разлезались по швам. Кое-где треснули дамбы и рухнули мосты. Но специалисты объявили, что землетрясение было не больше трех баллов. А всего в таблице — семь!

Правда, мы видели, как мгновенно превращались в груду досок деревянные дома и как раскалывались многоэтажные гиганты, некоторое время качаясь и упираясь в уходящую из-под ног землю, как сраженный солдат, перед тем как рухнуть. Мы это видели только в кино, к нашему счастью, но подобные кадры даже на полотне экрана здесь, в Японии, отдавались в душе гулким ужасом.

В течение всего пребывания в Японии нам ни на один день не удавалось забыть о вулканическом происхождении островов. Толчки разной силы и длительности бежали сплошной цепью, вспыхивая то в центре, то на севере, то на крайнем юге страны. До самого отъезда мы так и не привыкли к этой «обыденной» черте японского национального быта.

В конце сентября станции метеослужбы сообщили о приближении тайфуна. Было сказано, что в 2 часа дня он обрушится на столицу. Радио и газеты объявили об окончании работ на всех предприятиях города в 12 часов дня. Накануне в каждый номер нашего отеля принесли тоненькую книжечку в три листочка — инструкцию о поведении во время тайфуна. Дирекция отеля просила не выходить на улицу, не открывать окон и проявлять максимум терпения, спокойствия и организованности во время тайфуна.