По воле северных богов - [3]

Она долго всматривалась в их лица, движения, наблюдала за их немудреными занятиями и неожиданно для себя пришла к выводу, что те, кого на ее родине называли не иначе как морскими дьяволами и неистовыми норманнами, были такими же людьми, как и все прочие. Вот один из них поднялся и, развязав штаны, пустил тугую струю за борт. Куини, краснея, отвернулась.

«Мужчины! — с возмущением думала она. — Ни стыда ни совести! Только и знают — кровь, месть, жестокость… Почему они не могут жить мирно? Почему из-за их гордости должны страдать мы? Почему бог не дал женщине сил, чтобы и она могла постоять за себя? Ведь только из-за нашей слабости они обращаются с нами, как с куклами! Решают за нас как жить, кого любить, о чем думать и даже мечтать. А сами-то! Повелители жизни!»

Куини презрительно глянула на викинга, который уже облегчился и теперь неторопливо оправлял на себе одежду. Он подмигнул ей, вызывающе погладив себя в паху. Девушка ахнула, не зная, куда ей деться от стыда. Но это были еще цветочки. Ягодки, как оказалось, ждали ее впереди.

Через четыре часа пути юная англичанка поняла, что вот-вот лопнет, так ей самой захотелось в туалет. Она вытерпела еще почти час, но потом поднялась и, стискивая кулачки от гнева, начала пробираться к носу ладьи, где был натянут небольшой шатер капитана.

— Что тебе? — недовольно буркнул он, отрываясь от не совсем обычного для морского грабителя из варварской страны, которая даже не имела своей письменности, занятия.

Викинг читал. Причем на желтых, покоробившихся от влаги страницах толстого тома в кожаном переплете Куини разглядела не привычные латинские буквы, а арабскую вязь… Она видела эти странные завитки и знаки на прелестных коробочках с благовониями и других драгоценных вещицах, которые изредка привозили бродячие торговцы.

— Вы знаете арабский?

— Да. Что ты хотела?

Внезапно смешавшись и чувствуя, что боевой задор куда-то подевался, девушка потупилась.

— Что ты хотела? — раздельно, уже явно сердясь, спросил норманн.

— Мне нужно… — пролепетала Куини. — Я хочу… Мы уже довольно давно в море…

Викинг, нетерпеливо постукивая ногой, ждал, и девушка, зажмурившись, выпалила:

— Я хочу писать, и будьте вы прокляты!

Веселый смех был ей ответом. Когда же она, вспыхнув от гнева и стыда, раскрыла глаза, варвар уже протягивал ей фарфоровую ночную вазу, украшенную росписями удивительно тонкой работы. Куини приняла ее и принялась разглядывать, искренне недоумевая, как такой изящный предмет мог оказаться на корабле викингов.

— Ты будешь использовать его по назначению или любоваться?

— Но…

— Уж не думаешь ли ты, что я оставлю тебя здесь одну?

Викинг обвел рукой шатер, где везде было разбросано оружие.

— Нет, — девушка затрясла головой.

— У тебя есть выбор. Либо здесь, наедине со мной, либо там, на глазах у всех.

Норманн, скрестив руки, выжидательно смотрел на пунцовую девушку.

— Здесь, — наконец пролепетала она и поставила вазу в дальний уголок, а потом замерла, комкая руками свою юбку.

Прошла минута, другая…

— Вам нравится подглядывать? — вдруг вспылила Куини и гневно уставилась в лицо викингу. — Так смотрите! — и она, нагнувшись, потянула вверх подол.

Юноша усмехнулся и неторопливо повернулся к ней спиной, вновь принимаясь за чтение. Возмущенной Куини показалось, что лицо его при этом выражало одобрение…

— Тебе нужно учиться не быть такой стыдливой, дорогуша, — небрежно проронил он, когда Куини вернулась в шатер, выплеснув содержимое горшка в море. — На рынке живого товара с тобой вряд ли будут церемониться. Красивых молодых рабынь обычно выставляют на продажу голыми, и каждый волен подойти и оценить качество предлагаемого товара…

— Никогда женщина из рода Гилфордов не станет товаром!

— Строптивых учат смирению. Кнутом. Твоя нежная кожа пострадает…

— Но ведь тогда я потеряю в цене? Не очень практично! — и Куини, развернувшись, выскочила из шатра.

Ей вслед опять долетел смешок.

Девушка вернулась на свое место и присела возле борта, чтобы спрятаться от сырого зябкого ветра. Эту ночь она так и провела, скрючившись на досках, сквозь которые ухо отчетливо слышало шепот тонн воды, отделенных от него лишь считанными сантиметрами хрупкого дерева. Ближе к полуночи ей все же удалось задремать. И она даже увидела сон. Ей снилось, что она снова маленькая, и ее добрая нянюшка, которая уже несколько лет как обрела покой на небольшом кладбище под северной стеной замка, развела в камине огонь. Девочка подобралась поближе к нему, и его живительное тепло окутало ее, словно одеялом.

Под утро Куини проснулась и поняла истинную причину, вызвавшую ее видения — она была укрыта большим теплым плащом. Девушка села, испытующе оглядывая спящих и бодрствующих викингов и стремясь понять, чью доброту она обязана благодарить, но никто не подал ей знака, и она, вздохнув, вновь закуталась в толстую теплую ткань.

От плаща исходил слабый терпкий аромат. Пахло морем, ветром и мужчиной. Тот же ни с чем не сравнимый запах исходил от Хьюго, когда он, возвращаясь домой, подхватывал на руки свою малышку сестру. Куини стало совсем уютно, и она вновь прикрыла глаза, отдаваясь размеренному покачиванию ладьи.