По воле Петра Великого - [105]
— Добро бы... А мне сдаётся, он и рубли возьмёт, и своё вести будет, по-старому... У Иуды свой расчёт... Право, лучше бы...
— Нет, нет!.. Вижу, преданный ты человек... И можешь знать, что я тебя никогда не оставлю... А пока иди!.. Ты куды, в слободу теперь?
— Куды же инако... Домой, к попу Семёну. Не поизволишь ли сказать там чего?
— Кланяйся. Скажи, буду дней через пять. Всё недосуг.
— А зайдёт речь о... о Феде... Любит его поп, и Агаша дружила с ним. Успокой, скажи: вернём его скоро обратно...
— Добро!
Поклонился при этом Задор, чтобы не видел Гагарин невольной глумливой насмешки, прозмеившейся по лицу батрака.
— Челом тебе бью, князь-боярин милостивый!..
Ещё раз поклонился и вышел Задор.
Исхудалая, измученная сидит на своей постели Агаша, озарённая только светом лампады у киота в углу. Слушает рассказ Задора, который сидит тут же, на краю, не то довольный, не то озлобленный.
— Вот, слышь, каковы дела у меня... Бросил я нашу веру хрестьянекую... Буданцем стал! Буддой Бога звать у калмыков-то... И дали мне много всякого добра у хана, и в жёны он мне свою, неблизкую родню пожаловал, и слуг, и коней, всякой всячины... А я и ошшо могу брать жён, хоть пять, хоть десять! Да сам не хочу... Одну только ещё возьму... Тебя!.. Пойдёшь ли со мною? Ханшей тамо станешь, княгиней ихней, калмыцкою... Не один там я такой... Есть и Зеленовский, поляк, и немцы, и шведы. На ихних девках поженились, калым большой взяли, ныне господами живут... Пойдём, люба!..
— Нет, не пойду... Отца не кину, веры не сменю... Грех!..
— Грех! Вера? Ха!.. И никакой тута смены нет! Ихний Бог, что и наш. На небесах сидит, правду любит... Ни бурханов у них, ни идолов. Только одно обличье Будды. Так они Бога своего зовут... Какая же измена веры?.. Бог у всех один... А зато не подвластной девчонкой проживёшь, а сама приказывать людям станешь... Едем, слышь!
— Нет... Может, ты и прав... Да я не могу... Вон, второю женою быть зовёшь, а тамо и ещё наберёшь... Куды я тогда, как постарею?.. Знаю обычаи ихние... Пока жёнка молода, потоль и в ласке... Нет... Не хочу!
— Ишь, какая умная. А не слыхала, што у нас тута хрещеные по много баб держут?.. И дома, и на стороне... И девки наши, не то бабы, тоже двоих-троих мужей знают, да не явно, а потайно, крадучись... Так лучше ж прямо, а?..
Не отвечает девушка, только крупные слёзы градом падают из глаз, окружённых тёмными кольцами.
— Да што с тобою?.. Али и впрямь больна была без меня... скажи...
— Была... и теперь недужится... — торопливо отозвалась девушка. — Я... слышь... — совсем тихо заговорила она, покраснев до корней волос, — я... тута порошки твои пила, што ты давал про всяк случай... помнишь? Недели нет, как приймала... Ещё не в себе после них. Много крови ушло.
— Во-от што!.. Ну, так я и тревожить тебя не стану! — протяжно отозвался Задор. — Ишь, какое дело!.. Неуж князенька так сумел?.. Чудно! Меня, чу, не было... А может, и ты по-будански жить тута стала без меня? — не то шутливо, не то с угрозой вырвалось у Задора.
Задрожала, помертвела девушка так, что стало жалко её и загрубелому батраку.
— Ну, ну! Не трепыхайся, кралечка моя! Шутки шучу я... А, слышь, порошечки-то каковы! Как рукой сняло... хворь-то твою, которая девкам словно бы и не подобает. Ха-ха-ха!.. Ничего! Один Бог без греха... Я сам в грехах по уши завяз и вылазить не сбираюсь! Што уж мне тебя судить?.. Ну, прости, Христа ра... Не! По-новому сказать надо. Ом-мани пад-ме хум!.. Так буданцы сказывают свою мольбу... Спи, отдыхай... Я ужо приласкаю тебя, как совсем оздоровеешь... Тогда сызнова и потолкуем, хочешь ли в степь со мною?.. Али будешь тут сидеть, ждать... у моря погоды!.. Прости!..
Ушёл Задор. Агаша сошла с постели, кинулась перед иконами на колени и до утра молилась о далёком друге, просила Бога, скорее бы освободил он из неволи раба своего, Феодора...
ГЛАВА IV
ПОСЛЕДНЯЯ СТАВКА
Прошло ещё два года.
Много событий, крупных и мелких, пронеслось за этот срок и в Сибири, и на Руси.
Убитый, подавленный неудачей, вернулся Бухгольц, прожил до зимы в Тобольске, бродил повсюду, словно ещё надеясь, ожидая чего-то, пока не вернулся из морского похода Пётр и не вызвал к себе, в Петербург, неудачника.
Всё по чистой правде рассказал он царю, не скрыл, что считает одного Гагарина виновником такой ужасной неудачи, но не имеет тому прямых доказательств в руках. Разве может указать, что ещё при нём губернатор Сибири стал продолжать дело, начатое подполковником, только немного иначе. Послал раньше послов и к каменным казакам, и к калмыцким тайшам, заверяя их в дружбе, объясняя случай с Бухгольцем каким-то недоразумением... В то же время от себя послал с людьми подполковника Ступина, который настроил ряд маленьких острогов, подобрался к тому же Ямыш-озеру и двинулся к Зайсану, откуда прямой путь за золотом.
Слушает, соображает Пётр, сопоставляет доклады Бухгольца с доносами Нестерова, который прямо передаёт слухи, будто от Гагарина пошли злые внушения, поднявшие кочевников против подполковника с его отрядом...
Совсем иное доложил Долгорукий, посланный царём на ревизию Сибири. По его словам, на местах там всё идёт хорошо. Гагарина любят, боятся, а новый губернатор старается укреплять власть царя в полудиком краю, изыскивает средства пополнить казну без особого обременения обывателей, именно так, как любит это Пётр. И если нашёл там ревизор некоторые непорядки и злоупотребления, то они исходят не от Гагарина, напротив, тот борется с ними с первых дней приезда своего в Тобольск.
В книгу вошли три романа об эпохе царствования Ивана IV и его сына Фёдора Иоанновича — последних из Рюриковичей, о начавшейся борьбе за право наследования российского престола. Первому периоду правления Ивана Грозного, завершившемуся взятием Казани, посвящён роман «Третий Рим», В романе «Наследие Грозного» раскрывается судьба его сына царевича Дмитрия Угличскою, сбережённого, по версии автора, от рук наёмных убийц Бориса Годунова. Историю смены династий на российском троне, воцарение Романовых, предшествующие смуту и польскую интервенцию воссоздаёт ромам «Во дни Смуты».
Исторические романы Льва Жданова (1864 – 1951) – популярные до революции и еще недавно неизвестные нам – снова завоевали читателя своим остросюжетным, сложным психологическим повествованием о жизни России от Ивана IV до Николая II. Русские государи предстают в них живыми людьми, страдающими, любящими, испытывающими боль разочарования. События романов «Под властью фаворита» и «В сетях интриги» отстоят по времени на полвека: в одном изображен узел хитросплетений вокруг «двух Анн», в другом – более утонченные игры двора юного цесаревича Александра Павловича, – но едины по сути – не монарх правит подданными, а лукавое и алчное окружение правит и монархом, и его любовью, и – страной.
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков. Роман-хроника «Последний фаворит» посвящен последним годам правления русской императрицы Екатерины II. После смерти светлейшего князя Потёмкина, её верного помощника во всех делах, государыне нужен был надёжный и умный человек, всегда находящийся рядом. Таким поверенным, по её мнению, мог стать ее фаворит Платон Зубов.
Преобразование патриархальной России в европейскую державу связано с реформами Петра I. Это был человек Железной Воли и неиссякаемой энергии, глубоко сознававший необходимость экономических, военных, государственных, культурных преобразований. Будучи убеждённым сторонником абсолютизма, он не останавливался ни перед чем в достижении цели. Пётр вёл страну к новой Жизни, преодолевая её вековую отсталость и сопротивление врагов.
«Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сём отношении Екатерина заслуживает удивления потомства.Её великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало её владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве».А. С.
Среди исторических романистов начала XIX века не было имени популярней, чем Лев Жданов (1864 — 1951). Большинство его книг посвящено малоизвестным страницам истории России. В шеститомное собрание сочинений писателя вошли его лучшие исторические романы — хроники и повести. Почти все не издавались более восьмидесяти лет. В шестой том вошли романы — хроники ` Осажденная Варшава` и `Сгибла Польша! (Finis Poloniae!)`.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Второе издание. Воспоминания непосредственного свидетеля и участника описываемых событий.Г. Зотов родился в 1926 году в семье русских эмигрантов в Венгрии. В 1929 году семья переехала во Францию. Далее судьба автора сложилась как складывались непростые судьбы эмигрантов в период предвоенный, второй мировой войны и после неё. Будучи воспитанным в непримиримом антикоммунистическом духе. Г. Зотов воевал на стороне немцев против коммунистической России, к концу войны оказался 8 Германии, скрывался там под вымышленной фамилией после разгрома немцев, женился на девушке из СССР, вывезенной немцами на работу в Германии и, в конце концов, оказался репатриированным в Россию, которой он не знал и в любви к которой воспитывался всю жизнь.В предлагаемой книге автор искренне и непредвзято рассказывает о своих злоключениях в СССР, которые кончились его спасением, но потерей жены и ребёнка.
Наоми Френкель – классик ивритской литературы. Слава пришла к ней после публикации первого романа исторической трилогии «Саул и Иоанна» – «Дом Леви», вышедшего в 1956 году и ставшего бестселлером. Роман получил премию Рупина.Трилогия повествует о двух детях и их семьях в Германии накануне прихода Гитлера к власти. Автор передает атмосферу в среде ассимилирующегося немецкого еврейства, касаясь различных еврейских общин Европы в преддверии Катастрофы. Роман стал событием в жизни литературной среды молодого государства Израиль.Стиль Френкель – слияние реализма и лиризма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Предлагаемую книгу составили два произведения — «Царский суд» и «Крылья холопа», посвящённые эпохе Грозного царя. Главный герой повести «Царский суд», созданной известным писателем конца прошлого века П. Петровым, — юный дворянин Осорьин, попадает в царские опричники и оказывается в гуще кровавых событий покорения Новгорода. Другое произведение, включённое в книгу, — «Крылья холопа», — написано прозаиком нынешнего столетия К. Шильдкретом. В центре его — трагическая судьба крестьянина Никиты Выводкова — изобретателя летательного аппарата.
Немецкий писатель Оскар Мединг (1829—1903), известный в России под псевдонимом Георгий, Георг, Грегор Самаров, талантливый дипломат, мемуарист, журналист и учёный, оставил целую библиотеку исторических романов. В романе «При дворе императрицы Елизаветы Петровны», относящемся к «русскому циклу», наряду с авантюрными, зачастую неизвестными, эпизодами в царственных биографиях Елизаветы, Екатерины II, Петра III писатель попытался осмыслить XVIII век в судьбах России и прозреть её будущее значение в деле распутывания узлов, завязанных дипломатами блистательного века.
Этот поистине изумительный роман перенесёт современного читателя в чарующий век, — увы! — стареющей императрицы Елизаветы Петровны и воскресит самых могущественных царедворцев, блестящих фаворитов, умных и лукавых дипломатов, выдающихся полководцев её величества. Очень деликатно и в то же время с редкой осведомлённостью описываются как государственная деятельность многих ключевых фигур русского двора, так и их интимная жизнь, человеческие слабости, ошибки, пристрастия. Увлекательный сюжет, яркие, незаурядные герои, в большинстве своём отмеченные печатью Провидения, великолепный исторический фон делают книгу приятным и неожиданным сюрпризом, тем более бесценным, так как издатели тщательно отреставрировали текст, может быть, единственного оставшегося «в живых» экземпляра дореволюционного издания.
Имя Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905), одного из самых читаемых исторических писателей прошлого века, пришло к современному читателю недавно. Романы «Лжедимитрий», вовлекающий нас в пучину Смутного времени — безвременья земли Русской, и «Державный плотник», повествующий о деяниях Петра Великого, поднявшего Россию до страны-исполина, — как нельзя полнее отражают особенности творчества Мордовцева, называемого певцом народной стихии. Звучание времени в его романах передается полифонизмом речи, мнений, преданий разноплеменных и разносословных героев.