По волчьему следу. Хроники чеченских войн - [5]

— Автор статьи и небезызвестная Галина Старовойтова, выступающая в роли провидца, — продолжал Богатырев, — подсказывают, как можно запросто решить сложнейший территориальный вопрос, возникший после депортации ингушей в 1944 году из Пригородного района Северной Осетии...

Богатырев говорил, а я вспоминал, что и как было. В двадцатых числах марта 1991 года на Северный Кавказ отправился Борис Ельцин—тогда еще председатель Верховного Совета РСФСР. Мне было поручено освещать его визит в Осетию и Ингушетию.

Помню, в воскресенье мы приехали в Назрань, где уже четырнадцатые сутки продолжался многотысячный митинг. Основной вопрос, который обсуждали его участники, — восстановление ингушской автономии и возврат территории, на которой они проживали до выселения в 1944 году.

Я находился в головной машине сопровождения ГАИ. Народу на площади море, яблоку негде упасть. Милиционеры, взявшись за руки, образовали живой коридор, по которому кортеж автомобилей медленно пробирался к трибуне. Там я расположился в двух шагах от Ельцина. Старовойтова находилась за его спиной и что-то быстро писала на небольших листочках бумаги.

Когда председательствующий предоставил слово Ельцину, я мельком бросил взгляд в его сторону. Ельцин, отведя руку назад, растопырил широкую пятерню. Старовойтова, вложив в его ладонь, как я понял, листок с тезисами выступления, принялась заполнять другой.

Ельцин говорил мощно и впечатляюще, почти не заглядывая в бумажку. Площадь замерла. Перед трибуной полумесяцем на табуретах сидели аксакалы. Их длинные бороды и взгляды-молнии производили довольно неприятное впечатление. Стоило Ельцину сказать что-то, на их взгляд, не то, как острые клюки старейшин, будто змеиные жала, тотчас устремлялись в нашу сторону. Видно было, что не нравится старцам мнение российского лидера, не по душе компромисс. Так что не будь охраны — не поздоровилось бы нам.

И все же Ельцину удалось обуздать страсти митингующих. Он пообещал, что на сессии Верховного Совета Российской Федерации поставит вопрос о восстановлении автономии ингушского народа в составе РСФСР.

— Ингушский народ всей своей историей доказал, — потрясая кулаком левой руки, воскликнул Ельцин, — что он не агрессивен, трудолюбив, что он требует только одного — справедливости. И я поддерживаю его в этом!

Под бурю оваций Ельцин сошел с трибуны и по живому коридору направился к машине. Я подошел к Старовойтовой и, представившись, попросил об интервью для своей газеты.

— О, «Красная звезда», — протянув мне руку, улыбнулась Галина Васильевна. — С удовольствием.

Мы медленно двигались с ней по площади, находясь в кольце людей с зелеными повязками. Старовойтова, держа меня под руку, живо интересовалась армейскими проблемами. На ней было длинное черное кожаное пальто, волнистые русые волосы покрывал красный вязаный берет. Боковым зрением я видел, как разглядывали нас окружающие «Старовойтова идет...» — доносилось из толпы:

Мы подошли к машинам.

— А где Борис Николаевич? — поинтересовалась Галина Васильевна у водителя одной из «Волг».

— Он уехал в Грозный, — ответил тот.

Водитель открыл перед ней заднюю дверцу машины.

— Присаживайтесь рядышком, — пригласила меня Старовойтова.

Я сел.

— Слушаю вас, — произнесла она.

— Галина Васильевна, — немного волнуясь, сказал я, — как вы оцениваете ситуацию на Северном Кавказе?

— Вы, по-видимому, хотите знать мое мнение, каким образом разрешить узел проблем, что возник после депортации ингушей в 44-м?

— Да-да, — согласился я.

— Поскольку до сих пор проблема не решалась, — ответила Галина Васильевна на свой же вопрос, — а было стремление любой ценой сохранить сложившееся положение, так называемый статус-кво, следствием стало то, что мы видим сегодня: межнациональные распри, напряженность. Держать и не пущать — не решение проблемы. Но, с другой стороны, просто перекраивать границы по желанию их национальных лидеров, разумеется, тоже нельзя. Это приведет к хаосу и кровопролитию. Значит, изменять границы надо лишь там, где без изменений обойтись невозможно. И, главное, этот процесс должен осуществляться исключительно парламентским путем. И должен быть ориентирован на определенные критерии.

— На какие же?

— Первый — на историческую принадлежность территории тому или иному народу. Хотя и это, безусловно, не является решающим. К сожалению, народное сознание часто переоценивает свое мнение, полагая, что, если исторически земля в течение нескольких веков принадлежала данному народу, значит, она должна быть ему возвращена. В жизни все гораздо сложнее. Второй критерий, который, как правило, не совпадает с историческим принципом, — этническое большинство населения, проживающее на данной территории. И, наконец, третий критерий — волеизъявление народа тем или иным законным парламентским путем, то есть решение вопроса с помощью органа представительной демократии или референдума.

— Какой же из этих критериев главный?

— На мой взгляд, для принятия решения об изменении границ необходимо совпадение всех трех, что случается крайне редко. Если из трех принципов совпадают лишь два, то вопрос становится более сложным и спорным. Вот и в случае с требованиями ингушей и правами осетин ситуация очень непростая. Поэтому здесь весьма вероятна вспышка межнационального конфликта, которая может привести к кровопролитию. На мой взгляд, сейчас самым важным условием мира и спокойствия является усиление государственности всей России, ее суверенитета, что позволит создать институт третейских судей для решения спорных вопросов.